Уральский Монстр - [8]

С декабря 1934 по июль 1938 г. Иван сменил пять мест работы и на момент описываемых событий являлся экспедитором треста «Главлегснаб». По советским меркам пять мест работы за три с половиной года – это очень много, просто даже неприлично много, таких любителей «длинного рубля» в советскую пору называли «летунами». Но Леонтьев не просто менял место работы – он честно объяснил младшему лейтенанту милиции Кузнецову, почему так поступал – его не устраивала зарплата. В Советском Союзе жаловаться на зарплату было опасно, можно было получить репутацию «стяжателя». Но, видимо, Леонтьев ничуть не боялся испортить своё реноме в глазах начальника 1-го отделения ОУР и на допросе рубил правду-матку невзирая на лица. Такой вот, понимаешь ли, правдолюб, летун и стяжатель. Но, наверное, мужчина не был лишен харизмы, а потому убеждать умел и не казался, в общем-то, явным негодяем.

Прежде всего, Леонтьев подчеркнул, что несудим, и это, кстати, подтвердила проверка по учётной базе осужденных. Его увольнение из НКВД в марте 1932 г. судимостью не являлось – это было именно увольнение по компрометирующим основаниям, не более того. Таким образом, получалось, что потерпевший Пётр Грибанов, отец убитой девочки, своего соседа оговорил. А это нехорошо, более того, это прямое нарушение статьи 95 УПК РСФСР, грозящей наказанием за дачу ложных показаний во время официального допроса, вроде даже как преступление.

Но ладно, далее стало только интереснее!

Понимая, видимо, к чему клонится интерес сотрудников угро, Иван Леонтьев сообщил, что отношения у него с Грибановым нормальные, но вот только был один случай в 1934 г. И рассказал, что же это был за случай. Купил Иван растительное масло в магазине Торгсин, принёс его домой, а Грибанов сделал донос во 2-е отделение милиции, будто масло это похищенное. Началась проверка сообщения, масло у Леонтьева изъяли, но потом вернули, выяснилось, что приобретено оно законно. В общем, Пётр Грибанов, по словам Ивана Леонтьева, «нехорошее сделал». Причём узнал Грибанов о масле во время совместных возлияний, то есть ситуация по меркам советского обывателя выглядела совсем уж отвратительно: сначала вместе пьём водку, а потом собутыльник бежит строчить донос. Ну куда такое годится?!

Рассказал он о Грибанове и ещё кое-что интересное: оказывается, к Петру утром 12 июля заходил друг, с которым они выпили пива. Ну, а что такого – вторник, начало дня, мужики набираются сил, картина, скажем мягко, узнаваемая. Душа у мужиков развернулась и потребовала продолжения. Пётр обратился к супруге с просьбой дать ему денег, на что та ответила бранью, помянула про развод, изгнание из дома и прочие сопутствующие детали семейного конфликта. В результате сконфуженный Петр Грибанов попрощался с другом и от дальнейшего пития вынужденно отказался. Деталь эта была в глазах оперативников угро весьма немаловажна, она означала, что родители убитой девочки жили недружно, конфликтно, несчастливо и дети им могли быть обузой.

Относительно событий 12 июля, то есть того дня, когда пропала Герда Грибанова, подозреваемый дал исчерпывающий ответ. Согласно его заявлению поутру он отправился на товарный двор железнодорожной станции «Свердловск-Сортировочная», где проследил за погрузкой вагона треста, после чего вернулся домой. Произошло это примерно в 13:30. Затем, около 15:30 он и его жена Надя отправились на велосипедах в гости к родному брату Ивана Александру, проживавшему на площади Коммунаров. Брата дома не застали, но тут подошёл друг брата, и они втроём выпили четверть литра водки. Домой они отправились примерно в 19:15, но по пути заехали на станцию Сортировочная, где Иван расплатился с грузчиками, работавшими на погрузке вагона утром. В общем, домой на улицу Первомайскую супруги Леонтьевы вернулись к 9 часам вечера, то есть к тому моменту, когда Герду Грибанову в последний раз видела гражданка Дымшиц. Девочку они, однако, не видели, а это заставляет думать, что возвращение имело место чуть позже 21.00. Однако далее Леонтьев сказал самое интересное. По его словам он вышел во двор помыть велосипеды перед тем, как заносить их в жилую комнату. Во дворе он видел деда пропавшей девочки – Михаила Грибанова – который, вообще-то, поисками не занимался. Во всяком случае, Леонтьев не понял, что дед кого-то ищет: тот к нему не обращался, ничего не говорил, не кричал, не суетился, ходил по двору и всё! А чего он ходит, кто ж знает?

Леонтьев занёс велосипеды в дом и опять отправился с женою на прогулку. Гуляли они по улице Ленина с 21:30 до 23 часов, встретили, кстати, заместителя управляющего трестом «Главлегснаб» товарища Альтера и поговорили с ним некоторое время. После возвращения домой супруги легли спать. В этой связи интересен следующий нюанс: даже в 23 часа, то есть во время возвращения Ивана и Надежды Леонтьевых с прогулки, никакого переполоха из-за пропажи девочки не наблюдалось. Никаких криков, никакой беготни. Ну разве так ищут пропавшего ребёнка? Об исчезновении Герды свидетель, по его словам, узнал только в 3 часа ночи или даже позже: в дверь комнаты Леонтьевых постучала Варвара Грибанова, жена Петра и мать Герды, осведомилась, не у них ли находится девочка. Леонтьевы открывать дверь не стали, просто ответили, что девочки тут нет, и снова легли спать.