Уральские рудознатцы - [37]

Работы учеников одобрил. Обещал с завтрашнего дня начать пробы медных руд.

— Пакет ему приносили из конторы. Адька, скажи, — напомнил Егор.

Фон-дер-Пален сказал. Добавил еще, что посыльный пакет оставить не захотел, просил рудознатца прийти за ним в Контору горных дел. Рудознатец, однако, сам не пошел, а послал фон-дер-Палена.

— На силу дали, в собственные, говорят, руки, — сказал фон-дер-Пален, вернувшись и вручив Гезе письмо и запечатанный сверток.

Немец читал записку и время от времени повторял: «О!.. О!.. О!..»

Потом распечатал сверток, вынул три серых камня. Нахмурившись, разглядывал, пробовал ногтем, нюхал.

— Убрать все, — перевел фон-дер-Пален его приказание. — Вымыть ступку, тигли, и зложницу. Будем делать пробу серебряной руды.

Ученики оживились. Это поинтереснее, чем железная.

— Откуда руда? Неужели здешняя? — спросил его Адольф.

Гезе ничего объяснять не стал. Сам отделил по кусочку от каждого камня, сам раздробил кусочки молотком и, отсыпав часть в ступку, велел Егору хорошенько истолочь.

Потом опять сам долго растирал в фарфоровой ступочке. Полученного порошка отвесил один золотник. Пять золотников пробирного свинцу смешал с бурой и все вместе высыпал в тигелек.

Тигелек поставил в печь, в самый жар, отметил время на часах и велел двадцать минут поддерживать наисильнейший огонь.

Через двадцать минут пододвинул тигелек поближе к устью печки, чтоб хватило наружным воздухом, а дутье уменьшил. Наконец, еще ненадолго поднял жар, выхватил щипцами тигелек из углей, постучал им по полу и опрокинул над изложницей.

— Теперь должно дать спокойно остыть. Получится веркблей — свинец со всем серебром, сколько его в руде было, — перевел фон-дер-Пален.

Крошечный слиточек Гезе проковал осторожно молотком. При этом шлак открошился. Гезе взял с полки белую толстостенную чашечку — до сих пор эта чашечка ни разу в ход не пускалась. Ученикам рудознатец как-то говорил, что чашечки сделаны из пепла овечьих костей.

Снова расплавил веркблей в белой чашечке и, заглянув в нее, сказал равнодушно:

— Кейн зильбер-эрц. Нур швейф.

— Что, что он говорит?

— Говорит, что это не серебряная руда, а пустой камень.

Заглянули в чашечку и ученики — там только налет серого порошка.

Гезе заставил всех троих проделать ту же пробу. Опять толкли, отвешивали, смешивали с бурой и свинцом. Когда тигли поставили в печь, рудознатец ушел. Сказал, что вернется через полчаса. Письмо и руду оставил валяться на подоконнике.

В первую же свободную минуту Егор раскрыл письмо — немецкие буквы.

— Адька, прочитай. Что это за руда? Я пока подую за тебя.

Фон-дер-Пален вытер пальцы.

— От Хрущова записка. Не пишет откуда руда. Просто: «Попробуйте, подлинно ли эти каменные куски серебро содержат…» В это время явился гиттенфервальтер Зонов из Конторы горных дел — справиться, получил ли рудознатец сверток с камнями и идет ли проба.

— Уж и спробовали, — важно ответил Егор. — Разве такая серебряная руда бывает!

— Нет, ребята, вы не шутите. Пусть Гезе напишет рапорт за своей подписью и сам принесет в Контору. Знаете, что это за руда? — разбойника Юлы.

— Как Юлы? — Егор бросил ручки мехов.

— А вот так. Юла в тюрьме сидел, ему за разбои смертная казнь положена, а он с пытки закричал «слово и дело». Объявил главному командиру, что знает место серебряной руды. Его, честь честью, взяли за Контору горных дел, от пыток, от казни освободили. Послали команду за рудными образцам и, — их Юла хранил у какого-то осокинского рудоискателя.

— У Дробинина! — крикнул Егор и побелел.

— Не знаю. Только рудоискателя тоже взяли потому, что он, выходит, приют давал разбойнику и не доносил на него. Вот какие вы кусочки пробуете.

— Что же теперь им будет?

— Если куски подлинно руда и место богатое, то Юлу освободят или дадут вовсе легкое наказание. Так и везде объявлено. По всем базарам по-русски, по-татарски и еще по по-каковски-то читают, что если кто укажет в казну богатую руду, тому все прошлые вины простятся и еще награду дадут. Говорят, Юла потому и смел был, что припас от кого-то рудное место на крайний конец.

— А если не руда? — с ужасом спросил Егор.

— Тогда плохо их дело. Юлу и за разбой и за то, что зря «слово и дело» кричал, по всей строгости накажут. А рудоискателя того казнят за пристанодержательство.

— Еще не готова проба, господин Зонов, видите, плавим, — сказал Егор. — Не раньше вечера кончим, а рапорт Гезе сам принесет.

Только захлопнулась дверь за Зоновым, как Егор дрожащим голосом обратился к товарищам:

— Братцы, давайте пробовать со всем тщанием! Может, бедная очень, а все-таки руда. Нельзя дать Андрею Дробинину погибнуть.

И он рассказал товарищам все об Андрее.

— Надо так сделать, — предложил горячий Качка, — серебра немножко подбавить в руду. Спустить копейку в тигель.

Это предложение отвергли — Гезе все равно не надуешь. Он тогда пять раз сам пробу сделает.

Когда рудознатец вернулся в лабораторию, он подивился усердию, с каким работали его ученики. Фон-дер-Пален с общего согласия объяснил Гезе, что от результата их проб зависит жизнь двух человек.

— О!.. О!.. — говорил Гезе, слушая рассказ.

Стал опять сам делать пробу. Для точности изменил немного способ: навески увеличил вдвое, вместо свинца взяли глету, буру прибавлял не сразу, а частями.