Урал атакует - [17]

Но в Екатеринбурге полпред УрФО спешно приступил к созданию Уральской Независимой Республики. Прежде всего, он договорился с китайцами о мирном сотрудничестве и бесплатных поставках нефти. Между западной проамериканской частью и восточной японо-китайской частью бывшей России образовался паритет. А УНР стала некой зоной сдерживания двух сильных держав от столкновения — Америки и Китая. Точнее, даже не держав, а соответствующих национальных корпораций. Между тем, полпред прибрал к рукам Уральский Военный округ, точнее, то, что от него осталось, дав китайским войскам возможность присутствия в регионе, а также учредил Чрезвычайное правительство. Костя поначалу подал в отставку, впрочем, многие офицеры обошлись и без этой формальности. Потом пришло известие, что президент России скончался от сердечного приступа. И центральные сайты, иногда баловавшие сводками из жизни постъядерной зоны, — уж какие там смельчаки выходили в сеть, — вообще перестали грузиться. А телевизионный эфир еще с момента ядерной стычки заполонили исключительно местные каналы.

В те дни Костя, как и все, жил, словно сомнамбула, в прострации, безвольно ожидая дальнейших поворотов общероссийской судьбы. Но когда в Уральской Независимой Республике впервые навели порядок, жизнь, можно сказать, устоялась. А тут и бывший командир, генерал Калинов, позвал Костю служить новой республике — с молодыми перспективными ребятами, всей душой ратующими за восстановление России. Пусть и не в прежних границах, но страна должна возродиться, как только развеется ядерный туман, — это было их главным лозунгом. Костя мало верил в возможность воплощения оного, но считал своим долгом хотя бы приложить все усилия.

Вздохнув, Муконин перешел по другой ссылке.

«Мы вернули народу вкус к жизни», — сказал на пресс-конференции лидер группы «Смерч» Вадик Толстоногов. В новой постъядерной реальности люди забыли о поп-культуре. Оно и понятно. Но своими патриотическими песнями группа заставила их вновь вспомнить о том, что есть музыка, которая поддерживает человека в самые трудные минуты, которая может сказать свое веское слово в годину общих испытаний. И даже подвигнуть на смелые поступки. Завоевав всеобщее признание не только на Урале, но и за пределами Уральской Независимой Республики, группа «Смерч» решила организовать большой благотворительный концерт в столице УНР с участием выживших звезд доядерной российской эстрады, таких как Мэрилин, Витас, Танечка и неувядающий, незабвенный Кобзон. 

Едва Костя дочитал последнюю строчку, смартфон завибрировал. Муконин даже вздрогнул. В динамике послышался грустный голос Геннадия Пухова.

— Слушай, Костя, ну нахрена ты мне его привез, а? — устало спросил шеф.

— И что я должен был делать? По вашей милости идти у них на поводу? — Смуглый, воняющий чесноком, сосед по вагону заинтересованно покосился на Костю. Муконин понизил голос. — Чтоб они увезли меня куда-нибудь в свои трущобы? Вы бы, вот вы бы стали меня потом вытаскивать?

— Ладно, фиг с тобой. Придется завтра из-за твоей выходки ехать с ними, смотреть другую деревню.

— Вот и прекрасно, — удовлетворенно сказал Костя.

И хотел еще кое-что добавить, но сникший Пухов отключился. «Ну и поделом ему, — подумал Муконин. — Нечего задницу протирать, да других подставлять. Пусть скатается, проветрится. Будут ему реальные звездные войны».

Костя вернулся на основную страницу портала «Newmail.com». «Ну да ладно, — сказал он про себя, — займемся тем, что мы, собственно, давно хотели сделать…»

Загрузив «Мейл-агент», он кликнул: «Написать сообщение». В адресной книге выбрал ник «Граната70». В окне письма быстро набрал: «Салют! К сожалению, обстоятельства изменились. У нас экстренный случай. Код 11. Встреча 19-го в 19–00 в пункте „Березовая роща“».

Костя ткнул: «Отправить сообщение» и, убедившись, что послание ушло, вышел из интернета. Тут как раз появилась его станция. Двери уже распахнулись. Он сорвался с места и выскочил из вагона.

Глава пятая

Костя открыл дверь, ступил в квартиру и обалдел. Вылизанная прихожая сияла первозданной чистотой. Везде горел яркий свет. Из кухни веяло таким домашним ароматом жареной картошки. Маша выплыла оттуда: с аккуратной соломенной косой на плече, облаченная все в ту же его рубашку, со стройными голыми ногами с острыми коленками глинистого оттенка, в пляжных шлепанцах. Лицо ее озарилось радостью, глаза заблестели густым янтарем.

— Как долго тебя не было! Я тут чуть с ума не сошла.

Она несмело приблизилась и прильнула к нему. «Ох уж эти кошачьи повадки!» — подумал Костя, погладив ее шелковистые волосы.

— Разве долго? А по-моему, быстро.

«Время, как всегда, относительно, — добавил он про себя. — Для кого-то это „долго“ пролетело, как один час, а кому-то показалось вечностью».

— Хочешь кушать? Я картошки пожарила. С колбасой.

— Конечно, хочу.

— Пойдем. Я только что разогрела. Будто чувствовала, что ты сейчас придешь.

Они прошли на кухню. Маша сняла крышку со сковородки, стала накладывать. Муконин уселся на табурет. Уставился на нее.

Эти брови, почти как у Пьеро из далекой детской сказки, это чистое личико, не обремененное морщинами, — где, в каком мире жила она, пока не попала сюда, в запущенную нору одинокого волка? О чем думала, о чем мечтала ночами на девичьей подушке? Любила ли кого?