Ураган в сердце - [80]

– Ясно, что все у меня хорошо, ничего серьезного. – Он перехватил взгляд, стремительно брошенный на него Мэри, в котором читалось неодобрительное беспокойство, только так или иначе, но нужно было убедить Дафи. – Мне стараются втолковать, будто это был сердечный приступ, ты же знаешь, каковы они, эти доктора, все время стараются запугать, чтоб мы вели себя паиньками.

– Что ж, тебе стоило бы так себя и вести, – сказала Дафи, причем не слишком-то шутя, а скорее даже жестко. – Хотя должна сказать, что выглядишь ты лучше, чем я ожидала.

– А почему бы и нет? Что мне мешает? Все это ерунда. Я серьезно. Пустяк.

Дафи ответила ему снисходительной улыбкой, понимающим взглядом матери, наслушавшейся всех мыслимых белых неправд от семерых смышленых чад, но и с тем особым пониманием, которое всегда наводило его на мысль, как же повезло в жизни Рэю.

– Что ж, я надолго не задержусь – не могу, – сказала Дафи. – Сью в чем-то таком занята сегодня в школе, и я днем должна туда поспеть. Я из Корнелла еду. Джули подвезла. Ей захотелось, чтоб я ее прокатила. Я понять не могла, почему, а потом выяснилось, у нее какие-то с мальчиком неурядицы и ей нужно было выговориться мне.

– Разве в наши дни не считается, что как раз этого дети и не делают, не делятся с мамой?

– Мне повезло, наверное, – выговорила Дафи и умолкла, прикрыв внезапно увлажнившиеся глаза. – Все наши дети в этом смысле чудесные, привыкли делиться, я имею в виду. А-а, случается, что и они взбрыкивают. Вот как Чак сейчас, но всегда встают на путь истинный. – Она вздохнула. – Только вот теперь и не разберешь, что им сказать следует. Все так переменилось. Я иногда себя чувствую до ужаса не к месту. Что, скажи на милость, посоветовать дочери, когда она заявляет: «Мам, я жутко его люблю и, если мы вскоре не поженимся, я просто не смогу сдержаться и…»

Дафи приглушила голос, видимо, посчитав, что и без того сказала достаточно, чтобы ее ясно поняли, хотя, может, еще и уловила (или почувствовала) некий отклик на свои слова со стороны Мэри. Та стояла у окна, занималась историей болезни и виду не подавала, что прислушивается, но Джадд все же сверкнул глазами, предупреждая Дафи.

Она поняла, тут же заговорила о другом:

– Только я приехала не о себе болтать. И не о Джули. Тебе чем-нибудь помочь, Джадд?

– Не стоит. У меня все в порядке.

– Что ж, позволь уж я расскажу, что я уже сделала. Не знаю, может, ты решишь, что я лезу совсем не в свое дело.

– Никогда.

– И все же, я знала, что Анни все еще приходит к вам, у меня она, знаешь ли, по средам бывает. Вот я и позвонила ей выяснить, нет ли чего у вас в доме, за чем приглядеть стоило бы. Ей только то в голову пришло, что молоко, которое приносят, скапливается, ну, я доставку и отменила. Не знала, что с почтой делать, то ли ее сюда пересылать, то ли нет. Не знала, стоит ли тебя беспокоить.

– Почему бы и нет? Ясное дело, перешли ее сюда. Во всяком случае, все более-менее важное.

– Не хочешь, чтоб почту тебе на службу пересылали? Может, Хелен смогла бы ее разобрать и…

– Хелен у меня больше нет, – прервал ее Джадд, отчаянно отпихиваясь от чувства вины, которое – при всей его беспричинности – никак не мог стереть в памяти. В тот последний вечер перед конференцией, когда генеральная репетиция оказалась такой провальной, Хелен все старалась его успокоить. Ладно, он сильно сглупил, пустив дело на самотек. Только и Хелен никак извинить нельзя, особенно после того, как она стала твердить, что про это надо забыть. Да, тут-то и была собака зарыта: она этого не забыла, слова не сказала, да разве тут ошибешься. И то, как она на него смотрела, входя в кабинет, как касалась его, вроде бы случайно проходилась грудью по плечу, стоя рядом и склоняясь, чтобы рассмотреть что-то на столе.

– Вот так раз, я и не знала, что Хелен больше не работает с тобой, – охнула Дафи. – А что случилось-то?

– А-а, она в Калифорнию уехала, – сказал Джадд, с трудом отделываясь от прилипчивого воспоминания о неистовой записке, которую Хелен ему оставила, и почти безразлично добавил: – У нее там родственники какие-то, дядя или еще кто.

– Уверена, тебе ее не хватает, правда? – спросила Дафи. – Она с тобой долго пробыла.

– Восемь лет, – резко бросил он, явно стараясь покончить с воспоминаниями. – Не беспокойся о разборке почты, просто шли ее сюда.

– А как быть с журналами, газетами?

– Забудем про журналы, во всяком случае, пока. А вот нью-ольстерскую газету, даже не знаю, может, ты позвонишь им и попросишь в ближайшие недели две посылать ее сюда?

– Ну, если разрешат. – Дафи глянула на Мэри. Та, должно быть, утвердительно кивнула, потому как гостья сказала: – Об этом я позабочусь, как только домой вернусь. Еще что-нибудь?

Джадд, помявшись, сказал:

– Мне надо бы в контору позвонить, сообщить кое-что. Думаю, и сам бы с этим справился.

– Нет, давай-ка я это сделаю, – настаивала Дафи. – Говори, кому позвонить и что передать.

– Ну, если ты не против, позвони Аллену Талботту.

– Аллену Талботту, – повторила Дафи, выудив из сумочки карандаш и клочок бумаги.

– Попроси его связаться в Нью-Йорке с «Ивз» и отменить заказ на костюмы, который я им дал. И сделать то же самое с «Сентри лайтинг». – Джадд умолк, следя за тем, как гостья пишет. – И еще слайды в «Сейлз график». Тут, может, уже и поздно, они обещали их сразу начать делать, но пусть все же попытается.