Ураган в сердце - [36]

– Сейчас, доктор, – и тут же рванулась к ванной, будто подвешенная на слишком тугих ниточках.

– Извините за эту ерунду с водой, – прошептал доктор Карр. – Эти сестры, стоит им что-то в привычку взять… Впрочем, правду говоря, тут моя вина. Мне следовало бы ее предупредить, однако не беспокойтесь из-за этого. Мы тут наведем порядок. Если вам еще что-то нужно…

– Со мной все будет в порядке, – сказал Джадд. – Однако спасибо за… – тут он вдруг понял, что благодарить доктора следовало бы за нечто большее, чем глоток воды, – …за все… за вчерашнюю ночь… за все, что вы сделали.

– Ну, сделал я немного, мистер Уайлдер. Да и, правду говоря, тут не требовалось больших усилий.

– В любом случае спасибо, – сказал Джадд и незаметно для себя протянул ему руку, осознав это только тогда, когда почувствовал ответное рукопожатие доктора, по ощущению такое же, как и его голос.

– Так случилось, что я оказался в больнице вчера вечером, когда вас привезли, вот и все. Однако это не означает, что вы обязаны соглашаться, чтобы вашим лечащим врачом был я. Вполне может оказаться, что кто-то другой…

Слишком быстро, чтобы остановить, с губ Джадда сорвался вскрик протеста, необдуманные слова, мгновенная реакция на отказ, представившийся жуткой угрозой.

Бесконечно долго лицо доктора представляло собой непостижимую загадку. Потом быстро, едва приметно мелькнула на нем улыбка, пропала, снова мелькнула, пропала, и уже и следа ее не было в сдержанном голосе, произнесшем:

– Хорошо, мистер Уайлдер, буду очень рад позаботиться о вас.

8

Утром, когда муж уезжал из дома в Окружную мемориальную, Эмили напомнила ему о ежемесячном заседании городской плановой комиссии Нью-Ольстера, созываемой в 12:15 в загородном клубе. Городское планирование не особо занимало Мэта Крауча, и все же он согласился председательствовать в комиссии, потому как, по словам Эмили, самое время ему пришло начать думать о чем-то еще, помимо «Крауч карпет К^о». Если он уйдет в отставку в шестьдесят пять (а до этого возраста оставалось всего несколько месяцев прожить), то ему понадобится занять себя чем-то другим.

Подъезжая к офису фирмы, он услышал полуденный свисток и решил, что времени заходить к себе в кабинет уже нет. Остановившись у бровки, он взял в руки гранки отчета для акционеров и кликнул сторожа, уже собираясь распорядиться доставить конверт в кабинет мистера Старка, когда увидел самого Роджера Старка, выходившего из вращающейся двери.

Он окликнул его, привлекая внимание. Как всегда, Крауча покоробила леденящая манера, с какой вице-президент отреагировал: медленный поворот головы, холодное выражение лица. Наблюдая идущего к машине Старка, худого, как гончая, с заносчиво задранной головой, с ключиком университетского отличника, поблескивающим на жилете, Мэт Крауч подавил в себе инстинктивную неприязнь, в который раз напомнив себе слова Элберта Коу, рекомендовавшего взять к себе Старка вице-президентом по руководству: «Нрав у него холодный, наверное, он не тот человек, с кем ты по-человечески сойдешься, зато он понравится тебе за то, что сможет сделать для твоей компании, а это ведь штука важная, разве не так?»

Иной возможности, как согласиться, не было. Элберт Коу – это его последняя надежда получить финансовую помощь, в какой так отчаянно нуждалась «Крауч карпет», дабы преодолеть постыдно непредвиденное критическое положение. Финансы, как удрученно признавал Мэт Крауч, никогда не были его коньком. Всегда прежде всего его интересовало производство, в своей философии бизнеса он исходил из того, что, если он сделает ковер, лучше которого и быть не может, да предоставит прекрасный сервис, то доходы сами собой пойдут. Так оно и было – до какого-то момента, который наступил раньше, чем требовалось для того, чтобы обеспечить финансами бурный рост компании. Вдруг казна опустела, и это тем больше потрясло, что он-то считал, будто все идет как по маслу: фабрика работает в три смены, а запас заказов день ото дня больше. Как ни потрясла его эта ситуация, но поначалу великой тревоги не было: представлялось, что привлечь новый капитал будет довольно легко. Неделя в Нью-Йорке и Филадельфии преподала жестокий урок, не оставив от такого представления камня на камне. Один инвестор за другим отказывали ему, их отказы он объяснить не мог, пока не переговорил с Элбертом Коу.

– Ты просил меня быть откровенным, буду откровенен, – сказал тогда Коу. – Нет ничего удивительного в том, мой дорогой сэр, что их отпугнули. Возьми прошедшие полчаса – ты что сделал? Показал мне свои образцы, убеждал меня, какую отличную продукцию ты делаешь, какая у тебя прекрасная фабрика. Вот и все, ничего больше. И полагаю, то же самое ты и другим пел. Если так, то яснее ясного, почему они тебе отказали. Видишь ли, нет ничего более подозрительного в наши дни, чем президент компании, зацикленный на производстве. С точки зрения современного менеджмента продукция – это всего лишь средство для цели, вот и все. А первостепенной важности цель, мой дорогой сэр, – это прибыль… А ты, как сам дал яснее ясного понять, по существу, не тот президент, что печется о прибыли.