«Ураган» с острова Наварон - [3]

— Что ты делаешь? — поинтересовался Мэллори.

— Мне показалось, что я слышал стук собственных зубов. А что там за ерунда в шифровке насчет «срочность 3 повторяю срочность 3»?

— Сам впервые сталкиваюсь. Но знаю, что это значит. Где-то есть люди, которым грозит смерть.

— Могу назвать имена двоих для начала. А что если Андреа не придет? Он не числится в составе наших вооруженных сил. И не обязан приходить. Тем более, судя по его словам, он намерен немедленно жениться.

Мэллори уверенно сказал: — Он появится.

— Откуда тебе известно?

— Потому что Андреа — самый надежный и ответственный человек изо всех, кого мне доводилось встречать. Он ощущает два типа ответственности — перед людьми и перед собой. Вот почему он вернулся на Наварон — он знал, что нужен людям. И вот почему он покинет остров, как только увидит сигнал «срочность 3», ибо будет знать, что кто-то где-то нуждается в нем еще больше.

Миллер забрал бутылку у Мэллори и вернул ее на прежнее место — в карман своего мундира. — Вот что я тебе скажу. Будущей миссис Андреа Ставрос это не очень понравится.

— Как и самому Андреа, и я не жажду сообщить ему эту новость, — откровенно признался Мэллори. Он взглянул на светящийся циферблат часов и вскочил на ноги. — Через полчаса мы должны быть в Мандракосе.

Ровно через полчаса Мэллори и Миллер оказались на окраине деревни Мандракос, где они продолжили свой путь среди насаждений грабов, быстро и неслышно перебегая от одного дерева к другому. «Шмайсеры», вынутые из водонепроницаемых чехлов, свисали у них около бедра. Вдруг они услышали впереди звуки, в которых безошибочно угадывалось звяканье стаканов и бутылок.

Для Мэллори и Миллера возникшая опасность представлялась настолько шаблонной, что они даже не потрудились обменятся взглядами. Не говоря ни слова, они опустились на землю и поползли вперед. Миллер стал принюхиваться и не без основания: смолистый запах греческой водки узо имеет необыкновенное свойство распространяться на большое расстояние. Мэллори и Миллер добрались до кустов, легли ничком и принялись всматриваться в происходящее.

На поляне расположились двое мужчин, сидевших подперев спинами ствол платана, и, судя по множеству аксельбантов на жилетах, поясам и причудливым головным уборам, это были местные островитяне: ружья, которые покоились у них на коленях, говорили о том, что они вроде бы несли караул: бутылка же, которую они держали вверх дном и почти вертикально, выцеживая остатки содержимого, свидетельствовала о том, что они не слишком серьезно относились к своим обязанностям и нарушали их уже долгое время.

Мэллрри и Миллер отползли без прежних предосторожностей, поднялись на ноги и посмотрели друг на друга. Комментарии были излишни. Мэллори пожал плечами и двинулся вперед, огибая караул справа. Они быстро шли к центру Мандракоса, легко и бесшумно двигаясь от одной рощицы грабов к другой, от одного платана к другому, от дома к дому и по пути еще дважды натыкались на подобных часовых, занятых весьма вольным истолкованием своих обязанностей и не замечавших присутствия чужих. Миллер потянул Мэллори за рукав и спросил шепотом:

— Это наши друзья там, что они празднуют?

— А ты бы отказался? В смысле праздновать. Отныне Наварон для немцев бесполезен. Еще неделя, и они покинут остров.

— Ладно. Но тогда к чему охрана? — Миллер кивнул на маленькую побеленную греческую православную церковь, стоявшую посреди деревенской площади. Изнутри доносился громкий шум голосов. Светомаскирока почти не соблюдалась, и в окнах виднелся свет. — Может причина кроется здесь?

— Сейчас узнаем, ответил Мэллори.

Они осторожно двинулись дальше, стараясь оставаться незамеченными, и приблизились к двум контрофорсам, поддерживавшим стену древней церкви. Между выступами находилось более-менее тщательно затемненное окно с узенькой полоской света на уровне подоконника. Мэллори и Миллер нагнулись и заглянули в просвет.

Внутри церковь выглядела еще древнее, чем снаружи. Высокие некрашенные дубовые скамейки, вытесанные много веков назад, потемнели и отполировались благодаря бессчетным поколениям прихожан, а само дерево потрескалось от разрушительного действия времени. Побеленные стены выглядели так, словно нуждались в подпорках как изнутри, так и снаружи — казалось, они вот-вот обвалятся, а крыша неминуемо рухнет в любую секунду.

Громкие голоса принадлежали островитянам, мужчинам и женщинам самого разного возраста, многие из которых надели национальные костюмы. Свободных мест в церкви не было. Источникм света служили сотни оплывших свечей, зачастую старинных, витых и украшенных, которые прихожане, очевидно берегли для особого случая, а теперь принесли в церковь и расставили вдоль стен, центрального прохода и перед алтарем. У алтаря с бесстрастным выражением лица неподвижно стоял священник, бородатый патриарх, одетый в рясу. Мэллори и Миллер обменялись вопросительными взглядами и собрались было выпрямиться в полный рост, как за спиной раздался очень низкий тихий голос.

— Руки на голову, — сказал голос любезно. — Выпрямляетесь очень медленно. У меня в руках «шмайссер»

Мэллори и Миллер выполнили приказ, как и было велено, медленно и осторожно.