Ураган - [4]
– Отрекаюсь от греха сего!… А прогневляет мя, что Господь попущает солнцу вельми палити, нивы губити и чад своих… – даже в минуту святой исповеди голос Михаила дрогнул негодованием. – Разве не видать Ему, Всевидящему, како мучится народ?!
– Наше честное дело – молить Господа Бога нашего, а не осуждать, – поник головою игумен. – И мне, сыне, больно глядеть на се… Да видно, за великие грехи – засуха нам! Видно, прогневили… Но – велик и милосерд Отец наш! И – смилуется, верую, и не даст погибнуть беззащитным…
Вздохнул Михаил:
– Просветил, прости, прости, отче!… Отрекаюсь сего великого греха, батюшко!
Отец Егорий широко осенил его крестом. Замолчали. Мышью скреблось в теплой и ладаном пропахшей келье время.
Наконец отец Егорий спросил:
– Не согрешил ли ты недостойным оком, сын мой? – заставил инока поднять голову, уперся непримиримыми стальными очами.
Полуденная синева русского неба в глазах кающегося осталась ясной, только – словно вздрагивала:
– Господь повелел нам любить…
Широкая натруженная ладонь игумена невольно сжала крест:
– Святою жертвенною любовью любить ближнего своего…
Михаил молчал.
Отец Егорий и до принятия пострига легко разбирался в потемках человеческих душ, желаний и опасений. И много повидал за свою жизнь. Теперь же порою мог читать в глазах человека, как в любимых пергаментах Евангелие или молитвы. Он никогда не забывал благодарить Творца за этот чудный дар. Но не нужно больших знаний и книг и особенного дара человеку, прошедшему лучшую половину жизни, когда перед ним стоит юноша: как зеркало, отражает чистая юная душа малейшее волнение, порыв, впечатленье!…
– Честной инок должен сражаться с бесами… оборони от сего воинства!… – привычно перекрестился отец Егорий, тяжело вздохнул. – Хитры зело бесы – и под благостью, под самым Алтарем скрываются – до времени. Берегись, не спутай грех с подвигом! Берегись, Михаил!… – каждым словом будто пригвождал бедного инока, все мучительней впиваясь в побледневшие черты отрешенно провидящими очами.
Отпустив грехи, впервые наложил на Михаила покаянный срок – епитимью: тяжелый пост и молитвенный подвиг.
– Для блага твоего, сыне, – значительно промолвил, отпуская инока.
Потрясенный, уничтоженный вышел от него Михаил. Что-то непонятное, совсем новое шевелилось в груди. Молитва как-то проглатывалась, и хотелось плакать. Плетьми повисли прежде умелые сильные руки. Братия диву давалась: у Михаила, первого работника на скит, все валится из рук!… Уж не болен ли? Аль на запруде надорвался?…
Михаил с виду усердно исполнял наложенную епитимью, только – уста и очи молили, каялись, а сердце его молчало. Отец Егорий, один из всех, видел и мрачнел день ото дня более, изводя себя одинокими ночными бдениями. Чудесные стальные глаза его стали еще тверже, но страдальчески запали на похудевшем лице. Внимательный наблюдатель наверняка не решил бы – кто из двоих страдает глубже.
А бедный Михаил скоро и на огороженный двор обители перестал выходить. Все чудилось ему, будто знойный ветер целует в уста, ласковой рукою перебирает золотые кудри… И жара не спадала…
А тут еще во время ночной службы в неверном свете лампады привиделось, будто на его любимой иконе – на лике Пречистой Девы Богоматери ласково светятся знакомые очи цвета потемневшего янтаря… Да и черты до боли милые, знакомые – не Богородицы, а юной поселянки!…
Как ни боролся Михаил, не отпускало наважденье!…
Раз и два пропадал он ночами. А наутро отец Егорий, печально хмуря брови, находил перед той иконой охапку свежих, росою умытых полевых цветов, заботливо поставленных в глиняный горшок…
Солнце палило немилосердно. И – ни души вокруг. Только колышки у самой воды под крутым глинистым берегом свидетельствуют о том, что навещают изредка дивную поляну местный рыбаки.
Расстелив в неглубокой тени от старой березы голубое покрывало, надежно припрятав немудреную снедь от ползающих и летающих насекомых, путешественники кинулись к реке. Вода в ней прохладная, тяжелая, как мед, и пахнет свежестью. Течение – сумасшедшее: чуть зазевался – ан уж метров на двадцать отнесло!… Тогда – греби изо всех сил руками, ногами взметая фонтаны сверкающих на солнце брызг, цепляйся за низко склонившиеся ветви…
С воплями первобытного счастья плескались парень и девушка в чудесной заводи. Хохотали, брызгая друг на друга. Подколотые на затылке Танины кудряшки, намокнув, улеглись, как шелковистые водоросли, по спине почти до пояса. Плавая и ныряя, девушка обнаружила подводную корягу, уселась на ней, ниже талии выступая персиково загорелым крепким и стройным телом из воды.
– Русалка! – крикнул Слава. – Я поймал тебя!… – но, ощутив под пальцами холодок упругой кожи, невольно притих, волчьи глаза его расширились, взгляд скользил затуманенно, словно целуя каждую пядь лица и тела прекрасной девушки.
Таня незнакомо мелодически засмеялась и, развернувшись, крепко и от души пнула его пяткой в живот.
– Ой! – захохотал Слава, мгновенно возвращаясь в удивительное ощущение младенчески чистой радости.
Наигравшись, со сбившимся дыханием и порозовевшими щеками, выбрались на берег. И тут же стаи кусачих слепней с жужжанием реактивных самолетов, набросились на подрумяненные солнцем человеческие тела. Девушка не успевала шлепать себя по рукам, груди и спине, попыталась забиться в тень, но там ее уже, по-видимому, давно поджидали лесные комары:
Яркие и достоверные рассказы, очерки и интервью из жизни профессионального кладоискателя не только насыщены мистикой, романтикой, психологизмом и раскрывают глубинную суть человеческих характеров, но и в деталях описывают техническую сторону процесса поиска кладов, дают рекомендации по выбору мест поиска, правильной рекогносцировке на местности, построению продуктивных отношений с коллегами, местными жителями, администрацией и контролирующими органами, предупреждают о мистических, стихийных и техногенных опасностях, подстерегающих любого копателя, – почему и могут быть рекомендованы начинающим кладоискателям.
Книга для занимательного чтения, адресованная более-менее устроенному в жизни человеку, не потерявшему вкуса к интеллектуальным играм и ребусам. В легкой доступной форме популярной психологии, сопровождаемой авторскими тестами, читателю предлагается проверить градус своей удовлетворенности жизнью. В случае если выяснится, что в какой-либо из важнейших ее сфер все-таки не все складно, подаются простые и доходчивые идеи по коррекции сложившихся ситуаций.
Идея этой книги в том, чтобы помочь женщине любого возраста, внешних данных и социального положения научиться слышать себя и понимать, чего она хочет на самом деле, перестать пытаться соответствовать чужим мнениям о ней — ведь нельзя для всех быть хорошей. Книга поможет решить глубоко личные проблемы, понять свои ошибки в семейных отношениях, сделать шаг к действительно новой жизни, научит принимать верные решения и строить жизнь так, чтобы успех, счастье и здоровье были ее верными спутниками.Предназначена для широкого круга читателей всех возрастных категорий.
Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.
Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
"Веру в Бога на поток!" - вот призыв нового реалити-шоу, участником которого становится старец Лазарь. Что он получит в конце этого проекта?
Сборник представляет собой практически полное собрание прозаических произведений Натальи Дорошко-Берман (1952–2000), талантливого поэта, барда и прозаика. Это ироничные и немного грустные рассказы о поисках человеком самого себя, пути к людям и к Богу. Окунувшись в это варево судеб, читатель наверняка испытает всю гамму чувств и эмоций и будет благодарен автору за столь редко пробуждаемое в нас чувство сопричастности ближнему.
Последние годы жизни Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, классика американской литературы, автора «Великого Гэтсби» и «Ночь нежна», окутаны таинственностью и не особо известны публике. Однако именно тогда, переживая трагическую болезнь жены Зельды и неудачи в карьере, Фицджеральд встретил свою вторую большую любовь — голливудскую колумнистку Шейлу Грэм. Этой загадочной англичанке он посвятил свой последний и незаконченный роман «Последний магнат».