Ур, сын Шама - [32]

— Ну, и что? — угрюмо спросил Валерий. — Ур захотел в цирк, мне идти было неохота, Аня вызвалась сопро… сопровождать его. Вот и все.

— Да, я слышала, он говорил о цирке. Почему он без конца туда бегает?

— Ну, нравится ему цирк. Подружился там с лилипутом. Ты имеешь что-нибудь против?

— Конечно, нет. Я не об этом. Видишь ли, Валечка… ты ухаживаешь за Аней, а теперь могут пойти разговоры всякие…

Валерий бросил нож и вилку и поднялся из-за стола.

— Валя, подожди! Почему ты не доел? Господи, ничего не скушал!..

У себя в комнате Валерий достал из шкафа маленький спортивный чемоданчик, покидал в него плавки, ласты и трубку. Заглянула расстроенная тетя Соня.

— Мне ничего не надо в жизни, — сказала она, вытирая глаза, — лишь бы ты был счастлив… — Голос ее прервался. — Тебе уже двадцать семь, в твои годы люди имеют семью, детей…

— Ладно, теть Сонь, не плачь. Все будет в свое время.

— Ты твердишь это уже не знаю сколько лет… Может, и будет когда-нибудь, но меня уже не будет… Не придется мне понянчить внуков…

Теперь она плакала неудержимо, и Валерию удалось немного успокоить ее, только пообещав, что в ближайшее время он «займется этим вопросом серьезно».

Рустам уже дожидался его на автобусной остановке у Приморского бульвара. Они вдвинулись в огнедышащий автобус и полчаса простояли, стиснутые мокрыми жаркими телами так, что не могли пошевелить не то что языком, но и бровью. Наконец эта пытка кончилась, они вылезли едва живые на конечной остановке.

Пляж и море!

Шлепая ластами Валерий и Рустам вошли в воду. Некоторое время они плыли вдоль линии буйков, потом Валерий перевернулся на спину. Хорошо было лежать, пошевеливая раскинутыми руками и глядя на высокое небо. Солнце зашло за холмистую гряду, но было еще светло. Лишь на востоке горизонт затянуло как бы лиловым дымом. С пляжа донесся радиоголос, полный оптимизма: «До самой далекой планеты не так уж, друзья, далеко!»

Валерий лежал, закрыв глаза, и представлял себе, как белый теплоход «Миклухо-Маклай» подходит к Азорским островам. Ах, было бы здорово попасть в экспедицию!

Валерий размечтался. Теперь он видел себя на борту старинного парусного судна эпохи каперской войны. Судно проходит мрачную теснину Магелланова пролива и поворачивает на северо-запад. Стоянка у безлюдного острова Хуан-Фернандес — надо дать отдых измученному экипажу и пополнить запасы пресной воды и продовольствия. Да вот беда: стадо коз, оставленных на острове английскими корсарами, резко уменьшилось. Оказывается, испанцы, чтобы лишить врагов свежего мяса, высадили на остров голодных собак — те, ясное дело, стали охотиться на коз и почти всех загрызли…

С закрытыми глазами лежал он на спине, и легкая волна медленно сносила его к берегу. «До самой далекой планеты…» — неслось с пляжа. Чей-то гулкий голос произнес:

— Попробую кролем.

С попутным ветром — на север, продолжал мечтать Валерий. Хорошо бы перехватить сорокапушечный испанский галион, набитый слитками золота, идущий из Акапулько…

— Ты работаешь одними руками, потому и не движешься, — услышал Валерий знакомый голос, а вслед за тем и смех, тоже хорошо знакомый. Вмиг он перевернулся на живот и увидел в нескольких метрах, ближе к берегу, Аню.

В бело-красном купальнике, в красной резиновой шапочке стояла она по пояс в воде и смеялась, наблюдая, как Ур, выпучив глаза и вздымая фонтаны, бил обеими руками по воде.

— Ногами, ногами работай! — сказала Аня. — Ты слышишь?

— Аня, я слышу, — ответил Ур, бурно дыша.

Теперь он заработал ногами, извергнув новые всплески.

Рустам, тоже увидевший Ура и Аню, сказал деловито:

— Побью ему морду.

— Не смей! — испугался Валерий. — Поплывем отсюда…

Но тут Аня заметила их и крикнула как ни в чем не бывало:

— Приветик! — Она помахала рукой, приглашая подплыть ближе. — Никак вот не научу Ура плавать.

Ур хорошо помнил учебник доктора Жемчужникова. Он попробовал плыть брассом и, когда это не получилось, перешел на овер-арм, который теперь называют плаванием на боку. Но и овер-арм ему не дался, впрочем, как и треджен — превосходный, но вышедший ныне из моды стиль, заимствованный у южноамериканских индейцев. И тогда Ур, обеспокоенный несоответствием практики с теорией, применил кроль — стиль австралийских аборигенов, любимый стиль великого пловца Каханамоку, стиль, прославивший некогда Джона Вейсмюллера, исполнителя роли Тарзана.

Он бил воду руками и ногами и правильно дышал, все он делал вроде бы правильно, но почему-то не продвигался вперед. Пожалуй, он даже несколько подался назад, что, собственно, и вызывало Анин смех. Вот «стиль», названный доктором Жемчужниковым «плаванием по-собачьи», получился у Ура сразу, — может быть, потому, что за основу этого «стиля» взято естественное передвижение на четвереньках, — но плавать «по-собачьи» Ур считал постыдным. И он усердно молотил воду.

— Данет! — гаркнул Ур, встав на ноги и сгоняя ладонями воду с лица. Рустам! Аня учит меня плавать!

— Вижу, вижу, — сказал Рустам, сузив глаза. — Я думал, ты приличный парень, а ты, оказывается…

— Заткнись! — Валерий с силой ударил по воде, плеснув Рустаму в лицо. — Не будем тебе мешать, — сказал он Уру, — учись дальше. Поплыли, Рустам.