Ups & Downs - [42]

— А ты считаешь себя дорогостоящей, да? — Усмехнулся он.

— Это ты меня такой считаешь, Блэквуд. К тому же, если я… так тебя раздражаю, ты ведь можешь найти другую… можешь ведь, да? Тебе же раз плюнуть. Я знаю одну… она мечтала всю жизнь уехать за границу с миллионером. Я могу вас познакомить. Она очень… хорошенькая. Ее зовут Дженни. Мы учились вместе. А, Блэквуд? Я ведь… так… ничего особенного. Ну? Я ведь чокнутая, Блэквуд? Совершенно спятившая, веришь? Есть лучше… намного. Ты ведь хочешь вернуться, да? Так лучше подбери подарок с большей тщательностью. Выбери ему подходящую его статусу… положению. Ему нужна роскошная, ведь так? А я… ты посмотри, я ведь совершенно не подхожу.

Он посмотрел. Медленно осмотрел с ног до головы.

— Это поправимо, эйки. Поверь, я подготовлю тебя. Ты станешь лучшей.

— А некоторых и готовить не надо. — Схватилась я.

Мужчина улыбнулся остро и неприятно.

— Когда-нибудь ты поймешь, почему я выбрал именно тебя. Я понял с первого взгляда, что ты подходишь. Ты ему понравишься. Я его знаю довольно долго и довольно хорошо. Твоя внешность понравится ему. Твой страх понравится ему. Твоя человечность. Хрупкость. Нежность. Твоя душа ему понравится. И он возьмет ее.

— И все же ты чокнутый. — Бросила я, рухнув обратно на кровать. — А еще слепой, судя по всему.

— Ты столько раз говорила, что являешься… как это у вас… не в здравом уме. — Проговорил мужчина медленно и очень обстоятельно. Словно объяснял непонятливому ученику закон сохранения энергии — Я вижу это несколько иначе. Ты реагируешь иначе на ситуации. Вот, например, ты сидишь здесь — запуганная до полусмерти. Уставшая, грязная и голодная. И все что тебе от меня надо — слова. — Черт возьми, мне тогда казалось, что Блэквуд мог читать мои мысли. — Ты понимаешь, что это для тебя сейчас важнее… Ты не рыдаешь. Ты все еще собираешься бороться, да? Потому так тиха. И все что ты сейчас пытаешься у меня узнать, ты постараешься направить против меня. А теперь непосредственно к ответу: ты продержится у него дольше, чем кто бы то ни был. Я бы не подарил Владыке одноразовую куклу. Ему не нужна простая красота. Роскошь окружает его и без того. Он устал от роскоши за все время. И я как никто другой понимаю это. — Его взгляд опять переместился на меня. — Понимаешь? К черту роскошь. Ему нужно иное. Другое. Неповторимое. И что будет… трудно сломать.

— Трудно — это не невозможно. — Глухо ответила я. Я бы, наверное, закричала, если б были силы — душевные и физические. Но их не было. Как первых так и вторых.

— В вашем мире все тленно, эйки. Ты тоже. — Как он сказал это, вы слышали? «Тленно». Ха! Просто поэт. Мог бы просто сказать, что и я сгнию в итоге. И видимо, довольно скоро.

— И все же, если бы ты…

— Тихо, эйки. Помолчи. — Он оборвал меня, даже не повышая голос. А потом подошел с какой-то лентой в руке. Галстук?

— Ты… ты… что это… — Я попыталась отодвинуться.

— Понимаешь, после того, что ты вчера устроила… моему дому нужна небольшая уборка. — Ха! Небольшая. Да там нужен капитальный ремонт, походу. — Потому сюда скоро придет несколько человек, которые этим и займутся. А ты будешь сидеть тихо-тихо. Правда? — Он был определенно зол. До сих пор чем-то раздражен.

— Конечно. Можешь даже… не… что ты хотел сделать этой штукой? — Пробормотала я, смотря на галстук в его руках.

— Я привык что вы, люди, любите лгать. А ты еще та лгунья, девочка. Но это поправимо. — Проговорил уже мягче Блэквуд. Там уже проступал прошлый сволочной и самоуверенный, через всю эту отстраненность и холодность. А мне почему-то стало даже легче от этого. — А теперь открой свой рот.

— Я пожалуюсь на тебя, Блэквуд. — Проговорила я, смотря на его руки.

— И кому же?

— Твоему Владыке. Попрошу, чтобы он… убил тебя. На моих глазах.

Почему-то это вызвало довольную улыбку на его лице. Ну я же говорю, ненормальный он совершенно.

— Молодец. — Он наклонился ближе. — Тогда мы будем квиты. А теперь открывай свой рот, если не хочешь, чтобы я причинил тебе боль.

Я не хотела.

* * *

Я мычала, пиналась, елозила по этой чертовой кровати как одержимая. Не знаю, на что я надеялась… а хотя нет, знала. Но это было глупо до крайности. Естественно меня никто не услышал. Там кипела такая работа, что, очевидно, все эти люди, которые там работали, думали лишь о том, как справится с поставленной задачей. Ну, точно не о несчастной девушке, прикованной к кровати этого ублюдка с чертовым галстуком, обвязанным вокруг головы.

— Вот же чертовы богачи. — Проговорила громко женщина с первого этажа. — Что ж они тут делали, ты глянь… ну это ж целое состояние. Лучше бы мне эти деньги отдали.

— Мне кажется, тут играли в боулинг. Где все эти бутылки — кегли. — Крикнула ей другая, через вой моющего пылесоса. — Чертовы богачи, тут ты права.

Вот-вот. Как я была с ними согласна. Чертов Блэквуд. У меня были единомышленники.

— А ты его видела… кстати? — О, нет. Только не заинтересованность и любопытство в их голосах.

Я резко стукнулась головой об изголовье кровати, от отчаянья и злости. Люди такие слепцы — ни черта не видят. Наверняка, повесь на грудь Блэквуду надпись «смертельно опасен» никто бы не отреагировал на это с нужной серьезностью. Ну точно, никто бы даже не задумался над тем, что это… чистая правда.