Управляющий - [19]

… … Шёл сентябрь 1999 года, дочери уже исполнился годик.

Однажды вечером, вернувшись с работы домой, Томас застал Штефи сидящей на кухне. Перед ней стояла бутылка вина, наполовину пустая. Штефи сидела и плакала.

— Что случилось, милая, — подскочил к ней Томас, — что то с малышкой?

Штефи продолжала плакать.

— Не молчи, говори же, что случилось? Томас сел возле неё на колени, обнял за талию и положил ей голову на колени.

— Объясни, что происходит, — Томас, смотрел на неё и слёзы наворачивались у него на глазах.

— Нет, Томи, с малышкой всё в порядке, — взяв себя в руки сказала Штефи.

Томас облегчённо вздохнул, целуя её колени.

— Что же тогда случилось? — успокоясь спросил Томас.

— Я всё знаю, милый, — смотря в глаза мужу, сказала Штефи.

Холодная дрожь пробежала по спине Томаса.

— Я всё про тебя знаю, — продолжала Штефи, — почему ты скрывал всё от меня, врал, выкручивался, как будто я тебе чужая? Штефи с трудом высказывала всё мужу, борясь со слезами и дрожью в голосе. Обида, злость, горесть переполняли её, мешая собраться с мыслями. В какой то момент ей хотелось собраться и просто уйти, ничего не говоря…. потом ей хотелось напасть на него, поцарапать лицо, наорать, биться в истерике, рассказать всё его родителям. Немного погодя, ей становилось его жалко, она хотела прижать его к себе, обнимать, вместе найти какое — нибудь решение.

Про его страсть ей рассказала жена Томаса друга, с которой Штефи с некоторых пор начала общаться.

Томас уткнулся в её колени и тихонечко заплакал. Штефи ничего больше не говоря, гладила его по голове…. Она уже приняла для себя решение.

Штефи подняла с колен голову Томаса и заглянула ему в глаза. Ей, вдруг, стало его жалко. На неё смотрели совсем не те глаза, что она помнит с первой их встречи: те глаза топили в себе, пьянили, дарили радость, вселяли надежду, давали новые силы, уверенность….

Сейчас на неё смотрели чужие глаза. Глаза, потерявшегося человека, не видящие путь, потерявшие нить…. глаза больного….

Штефи налила себе ещё вина, выпила залпом, отодвинула от себя мужа, встала и сказала: — Это всё, Томас. Чемоданы я уже тебе собрала, родители твои в курсе…

Томас всё также сидел на коленях, не понимая, что происходит, — какие чемоданы?

— Твои, милый, твои. В её голосе, Томас не уловил ни каких ноток, указывающих на её настроение. Полном безразличием повеяло на него, вселяя страх и неопределённость.

— С твоими родителями я уже договорилась, — продолжала Штефи, — первое время можешь пожить у них. Я, конечно, ничего им не сказала. Дочь можешь видеть, когда захочешь.

Томас встал, подошёл к жене, обнял её. Штефи молча стояла, давая себя обнимать.

— Прости меня, милая, за всё прости…. я покончу с этим… я справлюсь, дай мне время.

Он поцеловал её в щёку и вышел из кухни. Заперевшись в ванной, Томас долго там плакал, прокленая всё на свете: себя, своих кентов, притащивших его в эту шпильку, этого Александра, делающего всё, что бы он продолжал играть.

Приехав к родителям, Томас сразу же пошёл спать, воизбежания всяких разговоров.

* * *

…. Расставшись с женой, Томас потерял окончательно всякий контроль, проводя всё своё свободное время за автоматами. Проигрывал все свои деньги, занимал у родителей, друзей. Последнии стали избегать его, обрывая всякий контакт, что привело к тому, что Томас остался совсем один. Лучшими его друзьями стали, да и уже давно были — автоматы. Шпилька стала для него домом родным, где его встречали такие же как и он, где понимали его проблеммы, где можно было поговорить о наболевшем, зная, что встретишь заботу и понимание. Александр, зная уже, всех своих подопечных, никогда не обижал их, подогревая каждого. Томас был на особом счету, — всё равно всё засадит, — думал Александр, давая ему 100–150 марок на игру просто так.

В конце октября Томас потерял работу, разорилась его фирма. Пособия по безработице уже не так как хватало на игру. Привыкши играть по крупному, Томас намного раньше оставался без денег. Отношение в шпильке к нему осталось прежним, он всё так же пользовался всеми льготами. Русские не такие люди, которые забывают хорошее, но аппетит у Томаса остался прежним. Он не мог довольствоваться меньшей суммой, необходим был прежний кайф. Как наркоман не может довольствоваться меньшей дозой, так и игрок должен получать тот впрыск адреналина, к которому он привык.

— Что то надо делать, — думал Томас, — где взять денег?

Возникла мысль взять кредит, — одеться надо, — думал Томас, — а то хожу уже как бомж, долги раздать.

Всё это были очередные враки самому себе. Он давно перестал занимать себя темой долгов, отодвинув её далеко в подсознание. Все вопросы, возникающие поначалу, к чему всё это ведёт, и чего он добивается, перестали для него иметь хоть какое то значение. Признавать себя больным, осознать свою проблемму, Томас не мог, да и не хотел.

Проиграв весь взятый кредит, Томас окончательно впал в отчаяние, не зная, что дальше делать и как жить. Подсчитав сколько он кому должен, вызвало у него страшный шок…. Помощи ждать было не откуда… ….

…. За окном падал снег, наступал 2000 год….

ГЛАВА 3 «НАСТЯ»

После окончания школы в 1989, Настя пыталась поступить в Педагогический, но из за болезни мамы ей пришлось покинуть институт, так и не доздав вступительные экзамены. Вернувшись домой, Настя устроилась нянечкой в детский сад, надеясь поступить на следующий год. — Мне ещё повезло, — думала Настя, — парней, кто не поступил мигом забирают в армию. Так что отсижусь годик дома, получше подготовлюсь, а на следующий год снова в бой, — рассуждала она.