Управляемая наука - [100]
Может показаться, что у борцов за либерализацию общества (Ю. Орлов), прагматиков типа Петра Григоренко и христиан (Т. Ходорович) между собой нет ничего общего, кроме разве неприятия жестокостей тоталитарного режима. Но на деле всех их цементирует вполне позитивное стремление, все они борются за торжество подлинных моральных ценностей. Диссиденты-ученые объединены концепцией, по которой гражданин — не пешка в шахматной игре государственных интересов, но личность, свободно избирающая, где жить, чем заниматься и во что верить. Общественная борьба в СССР есть борьба людей совести с аморальным по своей сути партийно-государственным аппаратом.
…По словам академика-ортодокса Л. А. Арцимовича, советская наука «лежит на ладони государства и обогревается теплом этой ладони». Нашему читателю эта идиллическая картинка едва ли покажется достоверной. Ныне и охранителям режима, и либералам, и радикалам совершенно ясно, что управляемая наука лежит вовсе не на ладони, а крепко зажата в партийно-государственном кулаке. Одни видят в таком состоянии науки благо и даже достижение, другие пытаются с имперским кулаком бороться. Но никто из советских ученых свою творческую судьбу не в силах отделить от государства и его интересов. Никто… кроме верующих.
Еще лет пятнадцать-двадцать назад словосочетание «верующий ученый» я готов был воспринять как оксюморон. Ведь меня, как и всех моих современников, с юных лет учили, что наука опровергает религию, исключает веру. Мы, правда, слышали, что верующими были Ньютон и Фарадей, Пастер и Пирогов, но ведь это когда было…Тогда еще наука не дошла… Они просто не понимали… Был, правда, всем известный верующий ученый и в нашей стране — академик Иван Петрович Павлов, но религиозные чувства этого сына священника толковались как старческое чудачество или, на крайний случай, как дань семейным традициям. В конце пятидесятых годов, однако, религиозность, которую советские люди до того вынужденно скрывали, начала проступать все более открыто. Верующими христианами оказались многие ученые страны, и в том числе анатом А. А. Абрикосов, геохимик В. И. Вернадский, ориенталист Н. И. Конрад, офтальмолог В. П. Филатов, многие профессора, среди которых наиболее известны хирург С. С. Юдин и астроном Козырев. Нам стало известно также, что в эпоху научной революции вера среди ученых не исчезла и на Западе.[114] Для людей за железным занавесом этот факт прозвучал как откровение.
В те же примерно годы среди молодых столичных и ленинградских научных работников возник острый интерес к церковному искусству, иконе, архитектуре и храмовому пению. Ученая публика начала задумываться о судьбе разоренных наших храмов, заговорили о спасении памятников старины. Следующий этап религиозного пробуждения связан с появлением в середине 60-х годов книг Бердяева, Лосского, Франка, С. Булгакова. Из-за границы в московские квартиры проник журнал Вестник русского христианского движения. Все было внове для нас в этих книгах и журналах, внове, но не вчуже. У молодых математиков, физиков и биологов появились новые темы для бесед и размышлений: христианство и культура, христианство и мораль, христианство и наука. Издание в 1965 году на русском языке книги каноника Тейяра де Шардена Феномен человека еще более подлило масла в разгорающийся огонь жадного интереса к христианской философии. Правда, захватывая все более широкие круги интеллигенции, интерес этот вырождался подчас в моду, в игру. Неверующие университетские преподаватели принялись украшать свои квартиры иконами, студенты стали щеголять ладанками и нашейными крестами.
«Возню» с иконами и вышедшими за рубежом книжками серьезные люди долго игнорировали. Как и всякой моде, этой предсказывали короткую жизнь. Весьма ценимый нашей интеллигенцией писатель даже вывел в своей книге в качестве отрицательного персонажа очень «темную» даму, которая, тем не менее, «по моде» толкует о Бердяеве и спекулирует иконами. Таких дам в те годы в окололитературной и околонаучной среде было действительно немало. Но время шло, а «мода» на христианские книги, на религиозные споры и раздумья как-то не спешила сойти со сцены. «Разговоры в гостиных» стали приобретать все более конкретный характер. После одной из таких бесед в феврале 1973 года я записал в Дневнике:
«Кандидат физико-математических наук Ф.В, утверждает, что наше отставание в естественных науках зависит не только от гонений, бездарного подбора руководящих научных кадров и разъединенности русской науки с мировым научным процессом. Главная беда состоит в том, что наш ученый лишен цельного мировоззрения. Марксизм — мертвый набор цитат — не наполняет душу ученого, не объясняет сегодняшнего реального мира. Европейское мировоззрение — христианство — с его целостным ощущением человека и четкой этической программой у нас мало кому из молодых ведомо. Духовная разорванность мира мешает постигать даже физику».
К началу 70-х годов стремление познакомиться с христианством, осознать научные искания свои в системе христианского мировоззрения стало для многих молодых ученых насущным. В Москве появились кружки для изучения Ветхого и Нового завета. Вот запись, которую я сделал для себя, побывав на одном из таких тайных семинаров.
Книга о жизни ученого всегда интересна. Интерес читателя к герою возрастает во много раз, когда речь идет о всемирно известном ученом, создателе новой науки. «Разорванная паутина» — история жизни и творчества доктора медицинских, ветеринарных и биологических наук, единственного в стране академика трех академий (медицинской, сельскохозяйственной и АН СССР) Константина Ивановича Скрябина. Ученый сделал удивительное открытие: мир, в котором мы живем, очервлен. Двенадцать тысяч видов гельминтов — паразитов — заселили тела животных, птиц, рыб, человека, водоемы, почву, растения.
В книгу включены три повести: «Пять дней одной жизни», «Надо спешить», «Тот, который спорил». Герои повестей - крупные русские ученые биологи и медики, доктор Хавкин, создавший противочумную вакцину, академик Вавилов, крупнейший генетик мира, доктор Исаев - победитель малярии в Средней Азии.
Известный литератор, автор четырнадцати изданных книг Марк Поповский в 1977 году под угрозой ареста вынужден был эмигрировать из СССР. Предлагаемая вниманию читателей книга — правдивое и горькое исследование одной из самых драматических страниц в истории отечественной науки, пережившей наступление лысенковщины на генетику, убийство многих лучших своих представителей, — впервые увидела свет на Западе.Сегодня, в условиях оздоровления советского общества, не только имя Марка Поповского, но и его книги возвращаются на Родину.
Он не погиб в лагере, но прошел через все круги ада; он не был оппозиционером, однако почти на всей его биографии лежала печать изгойства. Врач, писавший научные труды в тюремной камере, он не только дождался их публикации, но и получил за них при Сталине Сталинскую премию. При этом он одновременно был и хирургом, и священнослужителем Русской Православной Церкви, архиепископом…Такая фигура — настоящая находка для биографа, для психолога и историка. А Марк Александрович Поповский как раз и был неутомимым воссоздателем исторических характеров.
Тысяча девятьсот семидесятые чумные годы…Мыслящие люди изгонялись из активной жизни.Или уходили, кто как мог и умел. Кто в прикладные сферы, в науку с сидением в библиотеках, кто в любовь, кто в запой, кто в петлю. Кого сажали, кого ложили (в психушку), кого выгоняли из отечества насильно, кто сам отряхивал прах с ног своих.И все-таки самый густой поток изгнанников катился не на Запад и не на Восток, а как бы завихрялся водоворотом, замыкаясь в самом себе. Внутренняя эмиграция. Духовное подполье."Московские новости", март 1990.
О бактериологе, открывшем вакцину от бубонной чумы, предотвратив эпидемии в Индии, Западной Азии и Северной Африке в конце XIX века.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.