Управление - [24]

Он не мог дождаться момента, чтобы повторить это дело. Остальные тоже, разузнал он, но проблема заключалась в том, чтобы подыскать квартиры, в которых можно было бы быть уверенным, что им ничто не помешает.

Ойген не понимал, в чем тут заключается проблема. Поэтому он сам начал смотреть во все глаза, и в кратчайшие сроки превратился в эксперта. Кто обратит внимание на грязного белобрысого мальчугана в дешевой одежде, слоняющегося на обочине? Ойген бродил кругами, подслушивал разговоры, следил за людьми, чтобы узнать, где они работают или каковы их привычки, и вскоре у него в голове возникла точная картина каждого квартала: он знал, кто где живет, когда уходит из дома, куда и к какому часу направляется и в какое время возвращается. Взрослые, обнаружил он, удивительно часто жили настолько упорядоченной жизнью, что, глядя на них, можно было сверять часы. В одно и то же время они ходили не только на работу, но и обедать в недорогие рестораны или на встречи за чашкой кофе. У них были регулярные записи к врачу, они шли развлекаться в одни и те же вечера недели или совершали прогулки в определенное время дня.

Когда грабительские налеты, совершенные на основании раздобытой Ойгеном информации, попали на заголовок ежедневной газеты, которую его мать получила от соседа, как только тот ее прочитал («Серия краж со взломом в Шарлоттенбурге – полиция подозревает цыган»), Ойген счел благоразумным выйти из дела. Тем временем он научился у Короба взламывать большинство обычных замков, не оставляя следов, и больше не зависел от клики Феликса. Он переместил свою шпионскую деятельность в другие, лучшие районы города, потому что квартиры, которые достаточно долго оставались пустыми, чтобы все там спокойно осмотреть, были повсюду.

Короб был недоволен тем, что Ойген больше не высматривает адреса, но, побурчав, в конце концов смирился с этим. Остальные полагали, что, возможно, будет лучше хотя бы ненадолго затаиться.

Ойген больше ничего не крал, а если такое и случалось, то только мелочи, пропажу которых хозяева, вероятно, зачастую вообще не замечали. Ему было достаточно просто проникать в квартиру, в жизнь незнакомого мужчины или незнакомой женщины, и рыться там в выдвижных ящиках, перебирать корреспонденцию и банковские выписки, обследовать шкафы, полки и кладовки. Некоторые люди, замечал он, вели себя как бедные, но были втайне богаты, другие казались богатыми, но в действительности у них были одни сплошные долги.

У некоторых женщин было огромное количество нижнего белья, тончайшие предметы одежды со шнуровкой и иной раз отверстиями в причудливых местах. Многие мужчины держали в ящиках своих прикроватных тумбочек потрепанные брошюрки, полные фотографий, на которых голые женщины делали странные вещи с голыми мужчинами, фотографии, которые Ойген находил столь же странными, сколь и захватывающими, и каждую из которых он изучал чрезвычайно внимательно. Забрать их он не осмеливался, ведь что было бы, если бы его мать обнаружила их у него?

В квартире одного мужчины, который работал официантом в кафе «Кранцлер», Ойген нашел внушительную коллекцию тяжелых кофейников из чистого серебра. Когда он однажды с небольшого расстояния наблюдал за кафе, когда кто-то заказал кофе на террасе, он увидел, что здесь используются точно такие же кофейники.

Ойген подкараулил мужчину в темном месте, когда тот направлялся домой, и сказал:

– Я видел, как вы украли в кафе серебряный кофейник. И не один раз.

Мужчина, производивший впечатление чахоточного субъекта с невыразительными волосами, вздрогнул.

– Что? – воскликнул он. – Откуда ты знаешь?

Затем он осознал, что тем самым уже выдал себя, и спросил:

– Что тебе надо?

– Сто марок, – смело сказал Ойген. – В противном случае я расскажу об этом вашему начальнику.

На самом деле он бы не осмелился, потому что тот обязательно позвонил бы в полицию, а они захотели бы точно знать, как он узнал об этом, когда и где он заметил, как мужчина крадет, и все это было слишком рискованно. Но мужчина этого не знал.

– Сто марок? – повторил мужчина. – Так много у меня нет. – Он пошарил по карманам, извлек купюры. – Вот. Могу дать тебе пятьдесят.

– Ладно, – произнес Ойген и выхватил деньги. Затем он посоветовал горемыке: – Идите с таким кофейником к Зелигману на железнодорожной станции Шпандау. Он хорошо заплатит.

– Что?

Мужчина озадаченно взглянул на него, и, поскольку Ойгену не хотелось, чтобы тот внимательно его рассмотрел, он решил оставить все, как есть, развернулся и убежал.

Пятьдесят рейхсмарок! Знание, понял он, – это сила.

* * *

Однажды Феликс рассказал ему, что с недавних пор клика время от времени собирается с группой девушек-сверстниц для игры в «покер на раздевание», как назвал это Феликс: они играют в карты, и тот, кто проиграл кон, должен снять предмет одежды.

– Так игра становится увлекательнее, если речь заходит о подобных вещах, – заявил он. – И играть с девчонками на деньги было бы глупо.

– И девочки принимают в этом участие? – скептически спросил Ойген.

– Еще как, – отвечал Феликс. – Они от такого без ума.

Ойген, которому понравилась возможность увидеть настоящих девушек более или менее раздетыми, хотел узнать, может ли он сыграть вместе с ними.