Управление - [191]

Но о религии речь не шла. Только о расе. С недоверием к собственному облегчению Хелена продолжила просматривать обширный каталог хранилищ данных СС.

Недоверие было оправданно. Далее она натолкнулась на еще одну таблицу под названием «Расовые евреи – Нидерланды».

И в этой таблице она отыскала свою подругу детства.

Фамилия: Мельцер

Имя: Рут

Дата рождения: 19 мая 1921

Дата постановки на учет: 17 июня 1941

Приказ о депортации отправлен: 7 июля 1942

Депортация осуществлена: 10 июля 1942

Депортация в: КЦ Аушвиц II

Поле «Дата смерти» еще не было заполнено.

Хелена уставилась на экран, не способная ни на какую реакцию. Даже когда в ее дверь забарабанили, она не могла ничего сделать.

56

Адамек положил телефонную трубку.

– Фройляйн Боденкамп уличили в просмотре информации из хранилищ данных, находящихся в распоряжении СС.

– Что? – удивился Мёллер. – Ее уровня доступа для этого недостаточно.

– Очевидно, ей как-то удалось изменить уровень доступа, – нахмурившись, предположил Адамек. – И, как назло, именно в тот момент, когда эта Гассман проверяла состояние системы и запущенные соединения.

– Не повезло, – сказал Добришовский. – Она выбрала самый плохой день.

Адамек задумчиво сложил руки.

– Да, но все равно рано или поздно это всплыло бы. Шнайдер распорядился проверить все журналы действий.

– Уф, – откликнулся Кирст. – Его людям будет чем заняться.

– У них есть специальные программы, – сказал Адамек. – Много времени это не займет.

Леттке откашлялся.

– Прошу прощения… Что такое журналы действий?

Остальные удивленно посмотрели на него.

– В некотором смысле это вахтенный журнал нашего ведомства, – ответил Мёллер.

– С мельчайшими подробностями, – добавил Кирст.

– Система, – пояснил Адамек, заметив, что Леттке все еще не понимает, о чем идет речь, – записывает все, что каждый из нас делает на компьютере. Каждый запрос наборщицы, каждый поисковый запрос любого из нас, каждый запуск программы – одним словом, всё. И такие записи называются журналами действий.

– Quis custodiet ipsos custodes? – вставил Добришовский. – Кто устережет самих сторожей?

– Правда, сами мы никогда не анализировали эти журналы, – сказал Адамек. – На это совсем не было времени. Но, в принципе, по ним можно считать все, что каждый из нас делал в тот или иной день.

– Вероятно, даже то, кто и когда отлучался в туалет, – добавил Кирст. – А именно по времени, когда компьютер находился в режиме ожидания.

Журналы действий. Леттке потерял дар речи. Все, что он когда-либо делал на компьютере, было записано? Все, что он когда-то искал, записано где-то в каком-то хранилище данных, занесено в гигантскую таблицу, по которой можно с точностью отследить каждый запрос и каждую команду поиска любого сотрудника?

Звучало нехорошо. Звучало совсем нехорошо.

* * *

Хелену отвели в подвал двое крепких мужчин в черном, каждый схватил ее за предплечье, и заперли в камере, о существовании которой Хелена даже не подозревала.

– Что мне здесь делать? – возмутилась она.

– Ждать, – сказал один из них.

Затем задвинул заслонку за решетчатым смотровым отверстием в двери, и она оказалась предоставлена самой себе.

Там были деревянная койка, на которой лежало древнее пыльное одеяло, крошечная раковина и пересохший унитаз. Хелена кончиками пальцев отодвинула одеяло, села на голое дерево, прислонилась к стенке и стала ждать. Через узкое окошко просачивался свет, которого едва хватало, чтобы разглядеть противоположную стену.

Должно быть, в какой-то момент она заснула, потому что вынырнула из беспокойных снов, когда дверь внезапно открылась и ее снова попросили куда-то проследовать.

На этот раз в комнату для допросов, Хелена тоже не подозревала, что такая существует. Ее усадили по одну сторону тяжелого дубового стола и приковали к цепи, а по другую сторону сидели двое мужчин и одна женщина в мундирах СС.

Так вот как выглядел допрос.

Что она искала в хранилищах данных СС, хотели они узнать.

– Местонахождение моей подруги, – правдиво заявила Хелена.

Еврейки? Да, ответила она, по крайней мере в соответствии с расовыми законами. Но вообще-то она протестантка, как и сама Хелена.

Как ей удалось получить более высокий уровень доступа?

– Я сама себе его предоставила.

Удивление. Большой скепсис. Как это?

– Я научилась делать подобные вещи, – объяснила Хелена. – Я провела годы, проникая в американские компьютеры, для которых у меня не было вообще никакого уровня доступа. Спросите у герра Мёллера или герра Адамека о проекте «Летучий песок».

Перерыв. Один остался охранять ее, остальные ходили рядом, звонили по телефону, что-то набирали на клавиатурах – все это было шуршащей кулисой, напоминавшей отдаленный шум дождя.

Когда они вернулись, то были настроены чуть менее враждебно, говорили с ней немного учтивее. Хм, да, проект «Летучий песок». Тем самым она оказала значительную услугу своему немецкому Отечеству, это надо признать.

– Кое-что еще, – сказал эсэсовец со шрамом на лбу. – Судя по документам, вы в последнее время работали на герра Леттке – так?

– Да, – ответила Хелена.

– Как он объяснил, с какой целью вы должны были писать для него эти запросы? – поинтересовался он и положил перед ней распечатки обработок данных, которые она никогда не видела. Телефонный запрос от 14 апреля 1938 года. Много запросов в отношении некой Цецилии Шметтенберг, ее поездок, расходов, ее телефонных разговоров…