Упоение властью. Револьвер, спирт и кокаин. 1917 год - [22]

Во время очередного заседания съезда П.Е. Дыбенко неожиданно для делегатов предложил произвести управляющего морским министерством М.В. Иванова в контр-адмиралы. Предложение было встречено аплодисментами, после чего поступило предложение произвести за заслуги перед революцией в следующие чины мичмана Ф.Ф. Раскольникова и машинного унтер-офицера И.И. Вахрамеева. Собственно говоря, а почему бы и нет! Все предложения прошли на «ура». Тут же и проголосовали.

После этого на трибуне поочередно оказались Иванов, Раскольников и Вахрамеев, которые заявили, что глубоко растроганны предложением делегатов и благодарят их за свое производство, и хотя отныне во флоте упраздняются всякие чины и ордена, но «революционными чинами, которыми их наградила демократия в лице съезда», они будут всю жизнь гордиться.

Затем кто-то из делегатов начал кричать, что надо произвести в адмиралы и самого Дыбенко (по другим сведениям Дыбенко «кричали» в капитаны 1 ранга). Скорее всего, и первое предложение Дыбенко о производстве в чины своих сотоварищей по президиуму, как и предложение о производстве в адмиралы его самого, были заранее срежиссированы самим Дыбенко. Зал топал, свистел и кричал: «Даешь Павку в адмиралы!» Насладившись демонстрацией собственной популярности, Дыбенко (проконсультировавшись в перерыве с Коллонтай, которая отрицательно отнеслась к этой матросской затеи) сделал сильный ход, заявив с трибуны:

– Самый высокий чин, которым может обладать человек, это чин борца за свободу и раскрепощение угнетенных классов. Во имя этих идеалов я борюсь, и буду бороться, и это сознание – самая ценная для меня награда!

Этим Дыбенко сразу же поставил себя вне традиционной иерархии чинов, сохранив за собой возможность, встать во главе военно-морского флота, оставаясь матросом. Если бы он принял чин адмирала, то поставил бы себя в весьма неловкое положение, признав действенность системы чинов и военной иерархии. Отказавшись от адмиральства, Дыбенко ловко подыграл стихийно- демократическим настроениям матросов и еще больше поднял свой авторитет. О реальном отношении П.Е. Дыбенко к чинам, говорит цитата из протокола съезда: «Тов. Дыбенко на поступивший к нему запрос о курсах мичманов военного времени разъясняет, что морские военно-учебные заведения вообще и в частности курсы мичманов военного времени будут упразднены. Этих мичманов, – сказал тов. Дыбенко, – может заменить любой матрос, прослуживший 3–4 года. Военные школы служили не столько для дела, сколько для чисто декоративных целей. В таких заведениях свободная страна не нуждается, и огромные средства, которые они поглощали, будут употреблены на более полезные цели, и в первую голову – культурно-просветительные». Разумеется, что и здесь П.Е. Дыбенко подыграл делегатам, снова сорвав бурные аплодисменты. Хотя в данном случае Дыбенко явно передергивал (осознанно или нет, неизвестно), поставив на одну доску мичманов военного времени, имевших достаточно слабую профессиональную подготовку, и кадровых офицеров. Впрочем, для самого П.Е. Дыбенко все это было не важно. Главное же состояло в том, что его заявление, как и предыдущее, отвечало стихийно- демократическим настроениям делегатов.

Интересно, что с декабря 1917 года по февраль 1918 года шкалы флотских званий уже вообще не существовало. Теперь, как правило, флотских военнослужащих именовали обычно по занимаемым должностям или по прежним должностям, с прибавлением аббревиатуры «б», что означало «бывший». К примеру, «б. капитан 2-го ранга». В декрете 29 января 1918 года военнослужащие флота были названы еще более обще – «красные военные моряки». Достаточно длинное словосочетание быстро переиначили в «красвоенмор».

На четвертый день работы съезда на нем выступил В.И. Ленин, т. е. он фактически исполнил свою недавнюю угрозу и «пошел» к матросам… Особый акцент Ленин сделал в докладе (как и следовало ожидать, из его недавней угрозы к своим коллегам) на единстве большевиков и матросов, как залоге будущих побед революции: «Пусть флот посвятит все свои силы тому, чтобы этот союз (союз между большевиками и матросами – В.Ш.) остался основой государственной жизни; если этот союз будет крепок, ничто не сломит дело перехода к социализму».

Далее В.И. Ленин начал разъяснять делегатам необходимость революционной дисциплины и вред анархизма, а так же отказа от демократических принципов руководства флотом. «Съезд, – заявил он, – должен принять несколько серьезных резолюций относительно поднятия дисциплины, назначения комиссаров на каждый корабль, отказа от системы избрания командиров и другие ограничительные меры». В своей речи В.И. Ленин не слишком удачно попытался увязать анархиствующих матросов с новой властью, сказав, что никто не может отрицать тот факт, что флот «действовал независимо и создал новый порядок… блестящий пример действующего правительства». Свою речь на съезде В.И. Ленин завершил призывом к матросам – выступить в поддержку революции и Советской власти.

В завершении Ленин достаточно неожиданно заявил матросским делегатам: «…Нужно практически учиться управлять страной… В этом отношении во флоте мы видим блестящий образец творческих возможностей трудящихся масс, в этом отношении флот показал себя, как передовой отряд». У ряда историков бытует мнение, что Ильич погорячился, призвав матросов учиться управлять страной, так как делегаты поняли его буквально – большевики готовы делиться с нами властью. Но скорее, в сказанном был тонкий расчет. Да, Ленин опасно блефовал, открыто призывая матросов идти во власть. Но сейчас ему надо было любой ценой решить самый главный вопрос, ради которого, собственно, он и затеял весь съезд – заручиться поддержкой матросов для создания однопартийного большевистского правительства, ни больше, но и ни меньше.