Унтер-офицер и другие - [16]

Однако стук в ворота ногами не остался неуслышанным. Спустя некоторое время маленькое смотровое оконце приоткрылось, и в нем показалась свежевыбритая физиономия пожилого мужчины, возможно, даже из господ, так как взгляд его был довольно суров.

— Кто там? — спросил он, будто никого не видел.

— Армия, — смело ответил ему унтер.

— Армия уже ушла, — заметил мужчина.

— Как это так ушла, когда я здесь?

Мужчина за воротами, по-видимому, задумался. Во всяком случае, он не захлопнул оконца.

Мольнар мгновенно сунул дуло автомата в оконце и тоном, не терпящим возражений, приказал:

— Открывай!

— Видите ли, мне было приказано…

— Не умничай! Военные не любят, когда с ними умничают.

Несмотря на толстые ворота и многочисленные запоры, мужчина со свежевыбритой физиономией не чувствовал себя в полной безопасности. Он не спеша начал отодвигать засов, а отодвинув, открыл ворота лишь чуть-чуть, чтобы мог пройти человек.

Мольнар мигом оценил этого типа со свежевыбритой физиономией. На голове у него красовалась шляпа, какие в военное время вряд ли имело смысл носить. Одет он был в черную куртку и полосатые брюки, на ногах — резиновые галоши. Вся его щупленькая фигура скособочилась под тяжестью чемодана, который он держал в одной руке.

— Что вам угодно? — довольно флегматично спросил он. По его спокойному тону можно было догадаться, что ему не часто приходилось разговаривать с рядовыми солдатами. — Только, прошу вас, покороче, так как я тоже собрался в путь.

На унтера просьба быть покороче не произвела никакого впечатления. Все, что ему хотелось узнать, он узнал от человека в шляпе за одну минуту. Мольнар сразу же понял, что перед ним ни в коем случае не владелец замка, так как владелец такого замка ни в коем случае не станет сам нести чемодан и тем более никуда не поедет или, как выразился этот тип, не станет собираться в путь без машины, на своих двоих. А если это не господин, то, значит, какой-нибудь слуга, какую бы хорошую одежду он ни натянул на свою тщедушную фигуру. Это яснее ясного.

Будь это где-нибудь в другом месте, например в соборе, где крестят младенцев, или в борделе, его можно было бы принять за кого угодно, но в замке существуют только господа и слуги.

Сделав знак парню, чтобы он внес вслед за ним его сундучок, Мольнар оттолкнул мужчину в шляпе и спокойно направился по дорожке в замок, про себя решив, что с таким типом следует говорить только свысока.

— Прежде всего познакомимся. Я унтер-офицер Ференц Мольнар. А тебя как зовут?

Свежевыбритый тип так и остолбенел, услышав, что унтер обратился к нему на «ты».

— Позвольте, сударь, как вы смеете?

— Я спрашиваю, как тебя зовут?! — заорал Мольнар, да так громко, что сам Рошко ему наверняка позавидовал бы.

— Альбертом, мой господин, — ответил слуга. Он так перепугался, что весь задрожал и поставил чемодан на землю. И вдруг стал ужасно разговорчивым: — Мой хозяин, барон Дрекслер, три дня назад вместе со своей семьей уехал отсюда в свое имение в Австрию. Господин барон всегда меня так называл. Его супруга, госпожа баронесса, звала меня Альби, а молодой баронет — доном Альбертом. Правда, баронесса иногда обзывала меня старой обезьяной.

— Если хорошенько посмотреть, то это прозвище тебе подходит больше всего.

— Господин изволит шутить.

— Как бы не так! В замке кроме тебя еще есть кто-нибудь?

— Нет, я один. За ушедшими из замка господами офицерами я лично запирал ворота. И я уже говорил вам, что и сам я…

— Ты останешься.

— Господин, не задерживайте меня здесь. Мой старший брат живет и работает в Буде. Он, как и я, старший привратник. Я во что бы то ни стало должен попасть к нему, здесь я оставаться не могу, да и не хочу.

— Выбрось эту мысль из головы. Русские прорвали фронт и окружили столицу. Не советую бродить сейчас по дорогам: в два счета продырявят шкуру.

— Русские уже здесь?

— Что значит «уже»? Если б ты, как я, два года подряд драпал бы от них, то не говорил бы так.

— Вполне возможно, господин. Я как-то об этом не подумал.

— И очень плохо. Война на то и война, чтобы одна сторона била другую. Поскольку мы их побить не можем, лупят нас они.

— Это логично, конечно, только очень жаль.

— Ничего, выдержишь в это. У тебя подбородок отпадет от удивления, когда узнаешь, что способен выдержать человек. Ну, а теперь открывай ворота настежь, мы закатим мотоцикл.

— Разрешите заметить, это может попортить ковер.

Унтер пришел в ярость. Здесь, в замке, все осталось нетронутым, как было, за исключением того, что барон и его семья забрали с собой. Оно и понятно: в замке стояли на постое господа офицеры, которые стеснялись растаскивать имущество барона. А вот в усадьбе управляющего все было разграблено.

— Пошевеливайся! Быстро!

Унтер закатил мотоцикл на самую середину огромного ковра, украшенного светло-лиловым цветочным орнаментом. Пусть на него сыплется грязь и капает масло!

— Он что, твой, что ли? — спросил Мольнар слугу.

— Нет, но ковер мне все равно жаль.

— А почему? Думаешь, он уцелеет?

— Надеюсь, господин.

— А ты, я вижу, дурнее, чем кажешься. Я не раз видел собственными глазами, как отступают войска. Видел и замки, из которых уходили солдаты. Так все обчистят, что и представить трудно. Ты не знаешь, как ловко и быстро умеют грабить? А что наши не унесут, солдаты противника используют. Например, они очень любят разрезать ковры на части и этими кусками закрывать радиаторы машин, чтобы в них вода не замерзала.