Университет. Хранитель идеального: Нечаянные эссе, написанные в уединении - [69]
Это, кстати, подтверждает тезис о том, что перманентная университетская ре-форма (возвращение собственного смысла) идет на платформе наиболее динамичных и сильных университетов. Ре-форма (возвращение к идее) есть прерогатива «сильных» институций, то есть тех, которые выходят за собственные границы и далее – заняты восстановлением собственной идентичности. То есть логика не в том, что реформа есть задача «отстающих», а ровно наоборот: реформу, возвращение к идее могут себе позволить только лидеры.
Приведу несколько примеров. В Сиракузском университете в 1920-х годах создается Школа гражданства и публичной политики им. Максвелла (своего рода РРЕ на магистерском уровне), объединившая историю, экономику, политические науки и до сих пор являющаяся лидером программ государственного и публичного управления. В 1930-х годах Гарвард учреждает особые профессорские позиции для экспертов, работающих на стыке различных социальных наук. В 1940-х годах Чикагский университет запускает проект «Комитета общественной мысли», соединяющего историю, искусство, философию, политику, литературу, религию и т. д. В этом же ряду факультет социальных отношений Гарварда, объединивший социальную антропологию, психологию и социологию, который, правда, распался после ухода основателя – Т. Парсонса.
Вообще роль харизматичного лидера в такого рода программах является нередко критической – это не только случай с Парсонсом. Так, скажем, в 1988 году в Болонском университете был создан факультет искусств, музыки и зрелищ, инициатором которого был Умберто Эко. Это было особое образование по средневековой «идеальной» программе. Овладение искусствами (играть, петь, снимать кино) соседствовало с критическим осмыслением (теория пения, теория кино). Плюс история философии. Но через пятнадцать лет Эко ушел на пенсию, а вместе с ним постепенно исчез и факультет[191].
И, кстати, о Гарвардском университете. Несколько десятилетий спустя Генри Розовски, декан факультета гуманитарных и естественных наук, сформулировал следующий тезис: «Подготовка докторов философии – необходимое условие самого существования университета. Без высшей школы гуманитарных и естественных наук университет был бы всего лишь колледжем <…> подготовка докторов философии – фундаментальное и необходимое условие, поскольку это единственный вид деятельности, который служит собственно выживанию Университета»[192]. Что, к слову, возвращает нас к теме метода гуманитарного знания и его роли в воспроизводстве и самого Университета, и его основных программ.
В разные годы создаются «программы-ловушки» в Принстоне и Колумбийском университете – «Специальная программа в области гуманитарных наук» и «Цикл гуманитарных наук» соответственно, программа по истории сознания Калифорнийского университета интегрировала социальные, гуманитарные и естественные науки и т. д.[193] В этом процессе «меж» и «мета» дисциплинарного характера поучаствовали фактически все ведущие университеты, реализуя различные версии стимулирования и запуска критического мышления на основе интегрированного гуманитарного метода.
Поиск и экспериментирование в этом (меж и мета предметном) поле продолжаются и в настоящее время. Замечу только, что, по моему субъективному ощущению, общее количество таких видимых попыток уступает в своем масштабе событиям столетней давности, хотя общее число образовательных и учебных институций возросло кратно. Впрочем, что не исключено, это аберрация личной оптики наблюдения. Хотелось бы на это надеяться[194].
2.3. Академические свободы. Для чего?
Пока социальная организация была очень проста, однообразна и одинакова, достаточно было слепой традиции, как животному достаточно инстинкта. На этом этапе мысль и свобода совести бесполезны и даже опасны, потому что они могут нарушать традицию. Вот почему они изгоняются.
Эмиль Дюркгейм
Наши самые плодотворные инновации состоят чаще всего в том, что мы отливаем новые идеи в старых формах, которые достаточно частично изменить, чтобы привести их в гармонию с новым содержанием.
Эмиль Дюркгейм
Начиная критический анализ и понятия, и феномена, стоящего в заглавии этого эссе, не очень хочется стартовать со стандартного для таких случаев первичного структурирования смыслов и значений. Сама идея свободы предполагает, скорее, эмоциональную и цельную – почти интуитивную – реакцию, которая влечет за собой зачастую непредсказуемые последствия, вплоть до отказа от первичного намерения рационализировать это исключительно редкое состояние и ощущение.
Редкое и труднодостижимое, поскольку требует напряженной внутренней работы. В том смысле, что свободы не бывает в естественном, так сказать, натуральном виде. Ее обманчивая очевидность напоминает мне рефлексивный вопрос, заданный одним из моих учителей своим коллегам и самому себе на одной из первых конференций по искусственному интеллекту: «Коллеги, – спросил он, забравшись на трибуну, – а где вы, собственно, видели естественный интеллект?» Конференция, кстати говоря, на этом благополучно и завершилась – в связи с необъятностью и трансцендентной непостижимостью понятия. Нет, там, конечно, продолжались доклады и даже случился фуршет, как мне рассказывали. Но на самом деле все было кончено: все были подавлены масштабом вопроса, на который никто не был готов ответить.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Несмотря на то, что философские идеи Фрэнсиса Бэкона хорошо изучены и описаны, его жизненному пути в литературе уделяется мало внимания. Монография И. С. Дмитриева, первая на русском языке биография Ф. Бэкона, написана на основе архивных материалов и широкого круга первоисточников. Жизнь героя книги представлена в контексте сложной, наполненной драматическими событиями эпохи в истории Англии второй половины XVI – начала XVII столетий. Один из самых одаренных людей своего времени, Фрэнсис Бэкон отдавал много сил и времени не только философии, но и активной политической деятельности.
Одна из первых монографий Александра Койре «Этюды о Галилее» представляет собой три, по словам самого автора, независимых друг от друга работы, которые тем не менее складываются в единое целое. В их центре – проблема рождения классической науки, становление идей Нового времени, сменивших антично-средневековые представления об устройстве мира и закономерностях физических явлений. Койре, видевший научную, философскую и религиозную мысли в тесной взаимосвязи друг с другом, обращается здесь к сюжетам и персонажам, которые будут находиться в поле внимания философа на протяжении значительной части его творческого пути.
Теория эволюции посредством естественного отбора знакома нам со школьной скамьи и, казалось бы, может быть интересна лишь тем, кто увлекается или профессионально занимается биологией. Но, помимо очевидных успехов в объяснении разнообразия живых организмов, у этой теории есть и иные, менее очевидные, но не менее важные следствия. Один из самых известных современных философов, профессор Университета Тафтс (США) Дэниел Деннет показывает, как теория Дарвина меняет наши представления об устройстве мира и о самих себе.
В монографии на основании широкого круга первоисточников предлагается новая трактовка одного из самых драматичных эпизодов истории европейской науки начала Нового времени – инквизиционного процесса над Галилео Галилеем 1633 года. Сам процесс и предшествующие ему события рассмотрены сквозь призму разнообразных контекстов эпохи: теологического, политического, социокультурного, личностно-психологического, научного, патронатного, риторического, логического, философского. Выполненное автором исследование показывает, что традиционная трактовка указанного события (дело Галилея как пример травли великого ученого церковными мракобесами и как иллюстрация противостояния передовой науки и церковной догматики) не вполне соответствует действительности, опровергается также и широко распространенное мнение, будто Галилей был предан суду инквизиции за защиту теории Коперника.