Универсальный саквояж миссис Фокс - [10]

– Трость, – приказал миссионер и Роз выбежала из комнаты.

Отец и сын молча смотрели друг на друга.

– Я уеду, – повторил Джейк. – Больше тебе не придется…

Он увидел, как вернулась Роз с тростью и все-таки запнулся.

– Прощай, отец.

И опять его как будто не слышали. По-прежнему не произнося ни слова, пресвитер указал на кресло.

– Отец, ну, что ты, как маленький? Не получится, смирись с этим. Больше не получится. Слышишь?

Ладонь Саммерса-старшего взметнулась и юноша оглох. В ухе звенело. Левая щека горела огнем.

– Хватит, – глухо произнес Джейк.

От второй пощечины мотнулась голова. Отец не успел произнести ни слова. Джейк размахнулся и ударил его в лицо кулаком.

Бакенбарды пресвитера судорожно задергались. Из разбитых губ показалась кровь. Роз выбежала, закрыв лицо фартуком.

– Беспутный, испорченный, погрязший в грехе щенок! – мистер Саммерс ритмично взмахивал тростью.

Джейку доставалось по спине, по ногам, по плечам. Осатанев от боли, он вцепился отцу в могучую шею и изо всей силы стискивал пальцы.

– Старый скрипучий гроб! Жирный индюк! Кладбищенский боров! Только попробуй тронуть меня ещё раз! Только попробуй сказать хоть слово! Только попро…

Джейк задохнулся: отец ударил в живот.

– Дерзкий гаденыш! – отдирая руки сына от своего горла, брызгал слюной мистер Саммерс. – Паршивый щенок! Прибежище скверны! Я тебя научу славить имя Господне!

Он замахнулся, но Джейк вцепился в трость. Они боролись, пока трость не сломалась.

Это была дьявольская потасовка. Удар отца пришелся в солнечное сплетение, но Джейк не сдавался. «Убью!» – металось в голове. Он задыхался – так страшно колотилось сердце, рвал бакенбарды, попадал пальцами в рот отца, стараясь разорвать этот рот, и всё не оставлял попыток дотянуться до горла и вырвать его ко всем чертям.

– Немедленно перестаньте, вы слышите? – прозвенело в воздухе.

Гробовщик оторопел от удивления.

– Кто вы? – рявкнул он. – Что вам здесь нужно?

– Мое имя Белинда Маллоу, – сдержанно отозвалась мачеха Дюка, стоя в дверях гостиной, – и я хотела бы с вами поговорить. Это касается вашего сына.

– Вот как, моего сына? – пресвитер сгреб сына за ворот и стал трясти.

– Почему здесь эта дама? Что ты сделал?

Джейк ещё попробовал врезать ему в глаз.

– Он ничего не сделал, прекратите бить мальчика! – потребовала миссис Маллоу. – Джейк! Это что ещё такое? Ну-ка, хватит!

Джейк вырвался из рук отца.

– Закрой дверь и убирайся в свою комнату! – приказал пресвитер. – Я поговорю с этой… (он окинул миссис Маллоу взглядом, полным отвращения) …этой женщиной.

– Да пошел ты к черту! – рявкнул Джейк. – Я уберусь туда, куда сочту нужным, буду делать то, что сочту нужным, и чтоб мне сдохнуть, если я когда-нибудь подчинюсь хоть одному твоему слову!

– О Боже, Джейк! – миссис Маллоу схватилась за голову. – Ну, зачем вы так? Идите, пожалуйста. Дайте мне поговорить с вашим отцом.

– Нет, миссис Маллоу, – Джейк чувствовал, как раздуваются ноздри: воздуха не хватало. – Никуда я не пойду, это во-первых, и все равно уеду, это во-вторых. Вот теперь я закончил. Идемте отсюда.

– Тише, милый, – женщина обняла его за плечи. – Вы уедете. Сделаете, что хотите, но… мистер Саммерс, ваш сын…

– Откуда вы знаете моего сына?

– Ваш сын, – вежливо, но с нажимом повторила миссис Маллоу, – и мой – оба намерены поступить матросами. Судно принадлежит нашему знакомому. Он очень хороший человек.

Пресвитер схватился за выдранный воротничок, словно сын все еще душил его.

– Я сказал, уеду! – опять встрял Джейк.

Миссис Маллоу больно сжала его плечо. Похоронный церемониймейстер подошел так близко, что Джейк выступил вперед. Но миссис Маллоу его отодвинула.

– Вы рассержены, я понимаю, – продолжала она. – Но давайте рассуждать разумно: мальчики уже достаточно взрослые, чтобы…

– По какому праву вы распоряжаетесь в моем доме? – голос пресвитера взвился, задохнулся и осип. – Роз, проводите эту даму!

– Я уйду, – спокойно сказала миссис Маллоу. – Идите, собирайтесь, Джейк. Мы уйдем вместе.

– Вон из моего дома! – отец ревел, как разъяренный бык.

– Джейк, идите, – миссис Маллоу говорила спокойно, но не спускала взгляда с побагровевшего миссионера, – вам еще нужно собрать вещи.

– Клянусь, он не возьмет из этого дома ничего!

Густые седины растрепались, свесившись на широкий лоб.

– Плевал я на вещи! – отозвался сын, тоже тряхнул волосами, убирая с глаз мешающую прядь и повернулся к мачехе Дюка.

– Да я ни одной тряпки из этого дома не возьму! – под ее взглядом пришлось остыть. – Простите, миссис Маллоу. Мне правда нечего взять. Идемте.

Он умоляюще смотрел на женщину, но та не двигалась с места. Она смотрела в глаза его отцу.

– Послушайте, помиритесь. Неужели вы не благословите мальчика?

Миссионер переводил взгляд с незнакомой дамы на сына.

– Паршивых овец, – произнес, наконец, он, – отсекают от стада. Убирайся, чтобы духу твоего здесь не было!

Джейк готов был поклясться: он и миссис Маллоу, хотя и делают вид, что гордо удаляются, на самом деле удирают из этого дома.

До дверей оставалось совсем немного.

– Джейк? Ты что, уходишь?

Он обернулся, словно его застали за кражей. Задрал голову. Девочка выглядывала через балясины.