Универсальное устройство - [73]

Вскоре после того, как Лаборатории Белла объявили об изобретении транзистора и технологии сотового телефона (её создатели считали, что структура сети похожа на соты, отсюда и термин «сотовый») федеральное правительство стало одним из первых, кто принял их с распростёртыми объятиями. Вот поэтому одни из первых радиотелефонов появились в американских полицейских машинах: офицеры использовали их во время патрулирования для связи с полицейскими станциями. Возможно, вам и в нынешнее время приходится сталкиваться с этой древней системой, которой до сих пор находится место, даже в эпоху цифровых коммуникаций – какой транспорт вам первым приходит на ум, когда речь заходит о диспетчерской радиосвязи?

Беспроводные технологии оставались прерогативой государства на протяжении большей части пятидесятых годов, с одним лишь исключением: бизнесмены-толстосумы. Навороченная мобильная техника нынешних дней кажется чрезмерно дорогой, но она даже рядом не стояла с первыми частными средствами радиосвязи, которые стоили практически столько же, сколько хороший дом. Богатые, конечно же, не использовали радио для борьбы с преступностью. С его помощью они связывались со своими шофёрами, а также использовали его для деловых целей.

К 1973 году сотовые сети стали крупными, а технология усовершенствовалась настолько, что Мартин Купер из Motorola смог анонсировать первый прототип мобильного телефона, призвав людей перейти на пластиковые сотовые телефоны размером с тостер. Но единственными мобильными телефонами, выпускавшимися в промышленных масштабах, оставались только встроенные в автомобили коммуникаторы, и так продолжалось до середины 80-х годов, до выхода в свет Motorola DynaTAC – серии телефонов, с которыми потом будет экспериментировать Фрэнк Канова, чтобы создать первый смартфон. Они оставались непомерно дорогими и встречались очень редко, отвечая запросам узкого рыночного сегмента: богатых бизнесменов-футуристов, таких как герой Мартина Шина в фильме «Уолл-стрит».

Серьёзного потребительского рынка для мобильных телефонов не существовало до 1990-х годов.

Первыми мобильными сетями, созданными для сотовых телефонов, управляли централизованные телесети, которые также отвечали за обширные городские телефонные сети, разросшиеся с тех пор, как появился телефон Белла. Сотовые рынки оставались привязанными к региональным или государственным центральным станциям, за исключением более демократичной и ориентированной на потребителя системы Nordic Mobile Telephony.

* * *

Острая необходимость заставляла скандинавские страны как можно скорее разрабатывать беспроводные сети: протягивать телефонные кабели через скалы и заснеженные равнины было трудно. В остальной части Европы всё шло по-старому, без изменений: национальная сотовая сеть поставлялась государственными операторами телефонной сети. Но в странах Северной Европы стремились к иному: шведы, финны, норвежцы и датчане желали, чтобы их автомобильные телефоны могли работать и за границей – и вот зерно роуминга уже брошено в землю. Система Nordic Mobile Telephony (NMT), основанная в 1981 году, ознаменовала новый взгляд на телефон – как на нечто, что может, и должно, пересекать границы. Она заставила людей по-новому посмотреть на мобильные средства связи: не просто как на полезный товар для местных рынков, но как на более широкий, более универсальный инструмент. На самом деле, NMT задалась целью построить такую систему, в которой «всякий, кто захочет, может созвониться с кем захочет». Система использовала автоматизированный реестр, отмечающий местоположение людей, когда они выходят на связь за пределами страны. Ей предстояло стать первой автоматической мобильной сетью и эталоном для всех последующих усовершенствованных беспроводных сетей.

«Система обладала особыми отличительными чертами, которые оказали значительное влияние: скандинавские взгляды на дизайн, а также атмосфера открытости в плане технологий, – говорит Эйгар. – Одним из ключевых моментов стала готовность отбросить государственные интересы во имя чего-то, что ориентировано на пользователя. К примеру, во имя роуминга между странами». Неудивительно, что более открытая система без границ стала популярной. Настолько популярной, что создала образец для мобильного стандарта, которому предстояло завоевать мир.

В 1982 году европейские инженеры и управленцы телесвязи объединились под знаменем группы особой мобильной связи, GSM, чтобы взглянуть на будущее сотовой системы континента и обсудить, возможен ли единый сотовый стандарт с технической и политической точек зрения. Как мы видим, Еврокомиссия хотела сделать для Европы всё то же самое, что NMT сделали для стран Северной Европы. Мало кто назовёт вялотекущие и полные демагогии дискуссии бюрократов самой интригующей и возбуждающей темой, однако невозможно не восхищаться грандиозным триумфом политического сотрудничества, который являла собой GSM. Несмотря на то, что потребовался добрый десяток лет для организации тестовой программы GSM, выполнения всех технических требований и согласования государственной деятельности, всё это получилось благодаря титаническим усилиям технической кооперации и дипломатическим переговорам. Чтобы значительно упростить долгую историю, скажем так: были те, кто выступал за сильную, более сплочённую Европу, и те, кто отстаивал мнение, что государства должны быть более независимыми; GSM представлялась связующим узлом для Европы, поэтому-то за неё и боролась Еврокомиссия. «Лучшую иллюстрацию GSM как политизированного проекта даёт её способность двигаться от страны к стране, то есть роуминг, – говорит Эйгар. – Ровно так же, как и в NMT, способность использовать одни и те же конечные устройства, но в других сетях, – то есть роуминг – несмотря на дороговизну, была поставлена на первое место, ведь она демонстрировала политическое единство». Если жители различных европейских стран смогли бы перезваниваться, находясь в пути, или же легко звонить домой, будучи за границей, все эти отдельные и такие разные страны смогли бы почувствовать себя близкими соседями.