Уникальные способности - [2]

Да, телепатические способности Саши начинают угнетать его самого.

Профессор Череменецкий добился для него отдельной однокомнатной квартиры, дабы человек с уникальными способностями жил один и никто его лишний раз не беспокоил. Но уже в стенах этой квартиры Саше то и дело становится не по себе. Например, слышит он легкий шум в квартире этажом выше — ну просто шаги по его потолку. Прислушивается невольно — и начинает отчетливо слышать разговоры соседей наверху. Разговоры обычные, будничные, совсем они ему неинтересны. Он старается не прислушиваться ни к чему, но это у него как-то не получается. Он стал плохо спать, затыкает уши ватой, часто мучается от головной боли, и профессор Череменецкий этим не на шутку встревожен. Еще не хватало, чтобы Саша испытывал дополнительный стресс, изнашивал свою нервную систему. Но что делать? Может, помогла бы особая звукоизоляция? Обить стены пробкой?.. Это легко сказать, но трудно сделать!

Все же надо испытать, поможет ли Саше максимальная звукоизоляция. А где ее найти? В каком здании она максимальна? «Наверно, в тюрьме», — подумалось Череменецкому, и он решил отхлопотать для Саши отдельную камеру. Разумеется, Саша должен иметь возможность в любой момент свободно туда войти и в любой момент оттуда выйти. Он должен быть избавлен от всяких неприятных ощущений.

О встрече с начальником тюрьмы Череменецкий договорился по телефону.

Оставив машину у тюремных ворот, Череменецкий с портфелем в руке направился к проходной. Нетерпеливо топтался, пока ему выписывали пропуск. Затем железные двери, лязгнувшие уже за спиной, заставили его вздрогнуть. Шагая по бетонному полу коридора, он подумал, что, может быть, не следовало ехать сюда, но отступать было поздно.

И вот перед ним начальник тюрьмы, майор Сидоренков, лысеющий, грузный, с медным отблеском редких лоснящихся прядей на темени. Профессора он принял хмуро и с нескрываемым недоумением. Отрывисто сказал:

— Садитесь. Я вас слушаю.

Череменецкий сел, стиснул пальцы и хриплым прокуренным голосом произнес:

— Мне нужна одиночная камера.

Майор Сидоренков откинулся в кресле:

— То есть… как прикажете вас понимать?

Череменецкий расстегнул портфель, достал необходимый документ — уже с печатью и подписанный кем следует. Затем начал довольно несвязно объяснять, какое небывалое значение могут иметь его научные опыты с такой уникальной личностью, как Александр Нестеров.

— Я хочу доказать, — говорил Череменецкий, барабаня пальцами по коже портфеля, — что нынешний человек вовсе не венец творения. Он может прогрессировать биологически.

— Давайте ближе к делу, — сказал майор Сидоренков. — Зачем вы хотите запереть его в камеру?

— Не запереть, нет! Ни в коем случае! — воскликнул Череменецкий. — Ему нужна абсолютная тишина и максимальная звукоизоляция. Вот и все.

Майор задумался, подпер ладонью мясистую щеку. Потом сказал, вздохнув:

— Я бы на вашем месте отправил его куда-нибудь подальше в лес, нашел бы ему заброшенную избу. И пусть ему там кругом птички поют.

— Но он постоянно нужен нам в институте, — возразил Череменецкий, — мы заняты изучением функций его головного мозга…

— Ладно. — Майор Сидоренков встал. — Пойдемте, посмотрим.

Они вышли из кабинета, и майор повел профессора по коридорам, лестницам и переходам. И, наконец, привел в коридор-тупичок, где не ходил вдоль камер позвякивающий ключами коридорный, — было пусто и абсолютно тихо.

— Тут все камеры пусты, — сказал майор Сидоренков. — Выбирайте любую.

Череменецкий прошел в самый конец тупичка, открыл дверь камеры и остановился.

— Мрачновато, — заметил он, несколько упав духом.

— А вы чего ожидали? — сердито спросил майор.

— Но ведь камеру можно иначе обставить… — Череменецкий стиснул пальцы. — Можно занавесить решетку на окне, чтобы она даже… не подозревалась. Эту табуретку — вон. Можно вместо этой жалкой лампочки — приличную люстру. В угол — телевизор. Диван, стол, этажерку, пару стульев. Да, я забыл сказать: необходим телефон. С ним лучше разговаривать по телефону. При непосредственном разговоре — он понимает больше, чем следует. Итак — телефон! Разрешение я достану. Все расходы, разумеется, не за ваш счет, а за наш. Да, еще надо приделать к двери ручку с внутренней стороны. И закрыть на двери глазок с обеих сторон — фанерой, что ли.

Череменецкий приготовился к тому, что Сашу придется уговаривать: не захочет ночевать в тюрьме. Но Саша отнесся к новому предложению профессора легко и даже с некоторым любопытством.

Через два дня он позвонил Череменецкому, и оказалось, что звонит из своей камеры — телефон ему туда уже проведен.

— Непременно зайду. — Череменецкий почувствовал, как отлегло от сердца: ведь он мысленно уже ругал себя за эту затею, — Зайду сегодня же!

Вечером он приехал в тюрьму. С собой привез увесистый сверток — восемь томов собрания сочинений Анатоля Франса — в подарок Саше. На новоселье, так сказать.

Тупичок, который вел к Сашиной камере, порадовал профессора ковровой дорожкой: она приглушала шаги. Дверь камеры уже была выкрашена белой масляной краской. Причем закрашенным оказался, конечно, и номер камеры. Глазок на двери исчез. Череменецкий взялся за дверную ручку и услышал изнутри Сашин голос: