Уничтожить королевство - [23]

— Если желаешь вернуться, — рычит Морская королева, — принеси мне его сердце до солнцестояния.

Я хочу сосредоточиться, но слова ее рассеиваются эхом. Неразборчивыми звуками. Непонятными, неправильными. Меня разорвало на части, а ей все мало.

Веки мои опускаются. Чернота моря захватывает глазницы, вода заполняет уши, пока не остается ничего, кроме онемения. С последним взглядом на размытую тень моей королевы, я закрываю глаза и отдаюсь на милость тьмы.

Глава 14 ЭЛИАН

Пирамида исчезает за горизонтом. Солнце поднимается все выше — золотое над золотым. Мы плывем прочь от сияющего города, пока океан вновь не становится синим, а глаза мои не привыкают к необъятному простору. На это всегда уходит какое-то время. Поначалу, покуда отблески Мидаса все еще застилают взор, синева кажется приглушенной, а белые облака — словно испачканы бронзой. Но вскоре мир взрывается красками, яркими и неумолимыми. С коралловыми рыбами и небесами цвета колокольчиков.

Дворец, семья, сделка с Сакурой — все это осталось позади. А передо мной весь мир. Мир, готовый быть познанным.

Я сжимаю в руке пергамент. Карту тайных проходов в неприступной Заоблачной горе, известных лишь членам королевской семьи Пагоса. Вот как они благополучно взбираются на вершину, доказывая народу свою значимость. Ради этой карты я пожертвовал будущим, и сейчас осталось только найти королевское ожерелье. Благо я знаю, где искать.

Родным о помолвке я не рассказал. Решил приберечь радостную весть до собственной смерти. Мне и реакции команды хватило с лихвой, и если унизительные насмешки остальных меня не особо трогают, то возмущение Мадрид, мол, как ты мог продаться, — очень даже. Ее полжизни продавали с корабля на корабль, так что в отношении свободы во всех ее проявлениях Мадрид непреклонна.

Я мог бы ее утешить — хотя было бы странно в данной ситуации еще и утешать кого-то — тем, что не собираюсь жениться. Нет, от своего слова я не отступлю. Я не из таких мужчин, а Сакура не из тех женщин, что легко прощают предательство. И все же выход есть. Еще одна сделка, благодаря которой мы оба получим желаемое. Просто нужно ввести в игру нового игрока.

Стоя на шканцах, я оглядываю «Саад». Солнце скрылось, и палубу озаряет лишь луна да мерцание фонарей вдоль борта. Костяк экипажа — отличное название для моих добровольцев — спит в трюме. Или не спит, а травит шутки и непристойные байки вместо колыбельных. Немногие, оставшиеся наверху, по-прежнему на редкость тихи и подавлены.

Мы направляемся к Эйдиллиону — одной из нескольких остановок на пути к Пагосу и основанию моего плана. Лишь в Эйдиллионе есть подходящая замена на роль супруга, которую Сакура не отвергнет сразу же.

Торик на палубе играет в карты с Мадрид — она утверждает, что уделает его в любой игре, какую мой старпом только сумеет вспомнить. Их схватка бесшумна, лишь изредка раздаются резкие вдохи, когда Торик в очередной раз затягивается сигарой. У его ног сидит помощник инженера. Время от времени он исчезает в трюме, затем вновь появляется, усаживается на пол и продолжает штопать носки.

Ночь пробуждает в каждом из них что-то особенное. «Саад» — дом, здесь они в безопасности и на пару драгоценных минут могут наконец опустить свои щиты. Для них море никогда не несло настоящей угрозы. Даже наполненное сиренами, акулами и прочими тварями, что за считаные секунды могут проглотить человека целиком. По-настоящему опасны только люди. Они непредсказуемы. Они лгут и предают. И от «Саад» они сейчас далеко-далеко.

— Так эта карта приведет нас к кристаллу? — спрашивает Кай.

Я пожимаю плечами:

— Или к смерти.

Он кладет руку мне на плечо:

— Побольше уверенности. Ты еще никогда не выбирал для нас неверный путь.

— Это лишь значит, что никто не будет готов, когда я ошибусь.

Кай глядит на меня пренебрежительно. Мы ровесники, но каким-то смехотворным образом из-за него я вечно чувствую себя младшим. Скорее несмышленым юнцом, чем капитаном, коим пытаюсь быть.

— Так всегда, — говорит Кай. — Невозможно оценить, стоит ли дело риска, пока не станет слишком поздно.

— К старости ты стал поистине поэтичным, — отзываюсь я. — Что ж, будем надеяться, что ты прав и карта действительно поможет нам не замерзнуть насмерть. Очень уж я привязан ко всем своим пальцам на руках и ногах.

— До сих пор не верится, что ты променял свое будущее на кусок пергамента, — сетует Кай и тянется к ножу на поясе, будто разговор о Сакуре напоминает ему о сражениях.

— Разве не ты только что разглагольствовал о том, что порой риск оправдан?

— Да, но не мерзкий же брак с принцессой! — Последнее слово он произносит с отвращением, будто ему невыносима одна только мысль о моей женитьбе на себе подобной.

— Я тебя понял. И даже собираюсь предложить Сакуре кое-кого получше, чем я, каким бы маловероятным это ни казалось. Затем мы и плывем в Эйдиллион. Так что пока не ставь на мне крест. У меня есть план, и сейчас тебе нужно просто верить.

— Вот только твои планы всегда заканчиваются шрамами.

— Дамы обожают шрамы.

— Не те, что от укусов.

Я ухмыляюсь:

— Сомневаюсь, что королева Эйдиллиона захочет нас съесть.

— До нее еще плыть и плыть, — напоминает Кай. — Полно времени, чтобы стать чьим-нибудь обедом по пути.