Унесенные ветром. Век XX - [21]

«Я должен себе поклясться, сейчас же поклясться, что мои дети никогда не будут произносить подобных слов. Мои и Аннабел дети. Они не будут испытывать лишений, им будет доступно все — даже то, что доступно сейчас богатым, таким, как моя мать и Ретт Батлер.» А еще он вдруг подумал, что малышка Кэт будет жить лучше, чем Элла. Нет, так не должно быть. В его, Уэйда, силах позаботится и об Элле, ее будущем. Он теперь взрослый, почти что уже женатый мужчина.

Именно — почти что. Интересно, как Аннабел будет сейчас выходить из положения? Она же видит, что здесь всего одна кровать, хотя и большая. Говорят, муж и жена — одно целое. Но ведь я сам сейчас испытываю такое же чувство, как на недавней медвежьей охоте. Да, меня самый настоящий озноб тряс тогда, когда мы с Сэндерсом взбирались на тот пригорок. Неизведанность — вот что было тогда, вот что есть сейчас. Я же ее совсем не знаю, хотя и люблю. Интересно, изменятся ли мои чувства, когда я познаю ее? Нет, любить ее я меньше не стану, но…

— Эй, Уэйд, мы что же, будем спать в одной постели?

Вот как, в Аннабел присутствует и извечное женское коварство? Она же видела с самого начала, что здесь всего одна кровать, а делает вид, что обнаружила это с минуту назад. Значит, даже такая простая душа…

— Аннабел, это не одна постель, это одна кровать. А места тут на четверых хватит, ты же видишь.

— Вижу. Только ведь эти постели, как ты говоришь, они же рядом.

— Ладно, тогда я буду спать в кресле.

— Нет.

— Ну, тогда, значит, на полу. Здесь толстые ковры, так что мне будет удобно.

— Нет.

— Понятно, милочка. Это ты будешь спать на полу, да? — смех у него получился не совсем естественный: а во взгляде, который он поднял на нее, пожалуй, не было прежней откровенности. Но, наткнувшись на ответный взгляд, он утонул, растворился в нем. Уэйд почувствовал, на сколько же она старше его — на одну жизнь это уж наверняка. Бесконечное понимание, бесконечная доброта и терпение. «Словно я — ее ребенок», — эта мысль впервые посетила его. «Да, раньше мне этого и в голову не приходило. А все просто — ведь раньше она на меня так не смотрела. Ни одна женщина еще не смотрела на меня так. Вот это, наверное, и есть любовь.»

— Ты, стало быть, хочешь уложить меня на полу? — она покачала головой, хотя на губах ее играла улыбка. — Хорошенькое дело ты задумал, Уэйд Гамильтон. Может быть, я зря собираюсь за тебя замуж, а? Эдак ты каждую ночь будешь класть меня на пол. Или уж лучше под кровать.

Ночью он проснулся и не сообразил сразу, где находится. Но почувствовав, что кто-то положил голову на его плечо, Уэйд мгновенно все вспомнил. Бесконечная благодарность наполнила все его существо, благодарность к женщине, лежащей рядом с ним. Он должен был благодарить ее и за то, что она, несмотря на полное отсутствие опыта, опекала его, как могла, его столь же несведущего, но все равно больше нуждающегося в опеке. Итак, он перешел в новое состояние. Конечно, в первые минуты после этого, он почувствовал даже некоторую заброшенность, словно перенесся в иной, незнакомый и даже несколько враждебный мир. А сейчас ничего, все просто. Он представил себе пальмы, растущие перед отелем, потом лес, дорогу до Тары, потом подумал сразу вдруг много о чем, и почти в последнюю очередь — о Скарлетт, которой безразличен он, которому безразлична сейчас она, потому что у него все есть сейчас.

«Можно ли чувствовать себя счастливым полностью, когда берешь на себя ответственность за судьбу другого человека? Наверное, нет. Есть тревога. Ну и что? Жизнь вообще состоит из одних тревог»

Последняя мысль укрепила в нем уверенность в счастливом исходе всех его начинаний, он опять вспомнил пальмы перед отелем, опять представил себе лес, начинающийся сразу после выезда из Атланты, опять дорогу к Таре и кедровую аллею…

Они поженились на день Святого Валентина. Уэйду к этому времени уже исполнилось девятнадцать лет, а Аннабел летом должно было исполниться восемнадцать. Уэйд мог бы дать телеграмму своей матери, если бы знал, где та находится.

Разумеется, жить они стали в Таре, в той же комнате, которую Уэйд занимал и раньше. Уэйд беспокоился, как бы Сьюлин не повела себя в отношениях с Аннабел высокопарно, как бы она не стала указывать девушке всем своим поведением на место, которое та должна занимать. Что ни говори, а Сьюлин, хотя она и вышла замуж за человека, находившегося явно ниже ее по происхождению, хотя и жила она уже больше пятнадцати лет жизнью, абсолютно непохожей на ее прежнюю жизнь, все же эта Сьюлин могла вспомнить, кем была ее мать, Эллин, и кем был отец того же Уэйда.

Возможно, Аннабел для Уэйда в глазах Сьюлин могла показаться еще менее выгодной партией, чем когда-то Уилл Бентин для нее самой: она тогда была одинокой, сиротой, а мужчин в округе, очень многих, поубивали на войне, особо привередничать не приходилось. Иное дело — Уэйд. Он унаследовал большую часть солидного имения, он был самостоятельный, хотя и относительно еще юный, он обладал красивой внешностью. Он мог бы выбрать себе кого-нибудь и получше Аннабел, у которой единственное неоспоримое достоинство — ее красота.