Унесенные ветром. Век XX - [11]

Когда они подъехали к развилке на возвышении, где одна дорога вела в Мимозу, а другая — в Прекрасные Холмы, перед взором Скарлетт внезапно, словно под влиянием этого слишком яркого солнца, возникло видение, настолько натуральное, живое, что у нее захватило дух. Тогда, больше девятнадцати лет назад они ехали на барбекю в Двенадцать Дубов. Отец ехал верхом, а она с сестрами в коляске, Да, кажется именно на этом месте они встретили Беатрису Тарлтон с целым выводком ее дочерей.

Да и было ли это все на самом деле? И почему она помнит прежнюю жизнь, что в ней проку? Чем дальше Скарлетт жила, тем больше она убеждалась в ненужности, даже вредности всякого рода иллюзий, к которым относилось и облагораживание прошлого. Бессмысленно сожалеть о прошедших днях, не раз повторяла она себе, ничего оттуда не почерпнуть, разве что горький опыт, от которого тоже мало пользы.

Но тогда зачем же она едет — в который уже раз! — в Прекрасные Холмы? Уж не потому ли, что вчера ее собственный сын напомнил ей этих бесшабашных, этих чистых мальчиков, которые когда-то добивались ее благосклонности. И странное дело, она не чувствовала себя изменившейся, разве что самую чуточку.

Она перевела взгляд на Ретта, правившего лошадьми, и словно впервые увидела его седину — на висках, в усах — морщинки у глаз. Нет, она тоже изменилась, годы никого не красят. Скарлетт прижала к себе дочь, и Кэт удивленно подняла на нее большие зеленые глаза.

Первое, что заметила Скарлетт при въезде в усадьбу Тарлтонов — это расширенная и выглядевшая ухоженной конюшня, перед которой размещался большой загон. Загон был обнесен прочной изгородью: массивные столбы, толстые сосновые жерди, аккуратно вколоченные большие гвозди. Кто-то должен был здорово потрудиться здесь. Не сама же Беатриса Тарлтон и не Джим ее. В последний раз, когда она видела его, Джим выглядел таким старым. Их однорукий зять тоже не мог сделать этого. Да, ревниво подумала Скарлетт, конный завод миссис Тарлтон и в самом деле процветает, как говорил Уилл.

На крыльце особняка появилась черная служанка, которую Скарлетт раньше не видела и не могла предположить, кто бы это мог быть — то ли дочь кого-то из прежних негров, служивших у Тарлтонов, то ли вновь нанятая. Не перестанут южане брать себе в слуги черных. Скарлетт вспомнила дядюшку Питера, вспомнила, как он плакал, оскорбленный этими мерзавцами, этой белой дрянью, женами офицеров — янки.

Служанка скрылась в доме, и, пока Ретт подгонял коляску к коновязи, Джим Тарлтон успел выйти на крыльцо. Он выглядел так же, как и в их последнюю встречу, отметила Скарлетт. Широко улыбаясь, Джим обнял ее за плечи, подал руку Батлеру, погладил по голове Кэт.

— Боже мой! — подоспевшая Беатриса все так же брызжет энергией, она вне возраста, вне времени, эти категории — условность для нее. — Скарлетт! Ретт! Какой сюрприз! Кто этот прелестный ангелочек Кэт? Твоя дочь?

Беатриса Тарлтон всегда относилась к Скарлетт с известной настороженностью, считая ее прожженной плутовкой. Ретт Батлер, по ее мнению, тоже заслуживал столь же малого доверия — как же, друг янки, «подлипала». Конечно, он воевал за Конфедерацию в артиллерии, в Атланте это даже проверяли, но «подлипала» всегда оставался «подлипалой». Однако как женщина чрезвычайно практичная, Беатриса Тарлтон сейчас имела клиентов среди янки и она понимала, что, во-первых, времена все-таки изменились, а во-вторых, они изменились таким образом, что результаты Реконструкции можно считать перечеркнутыми. И почти все янки были против четырнадцатой и пятнадцатой поправок к конституции.

Все эти соображения миссис Тарлтон и объясняли радушие и приветливость, которые она проявляла сейчас по отношению к Ретту и Скарлетт.

— Вчера ваш мальчик купил у меня лошадь. Каково, а? О, он знает толк в лошадях. Еще бы — это внук Джералда О’Хара. Да и не многие могут сейчас позволить себе покупку скаковых лошадей. Они с Уиллом Бентином достигли настоящего благополучия, да.

— Но, пожалуй, не большего, чем эти негры, что купили усадьбу Калвертов, так ведь? — возразила Скарлетт. — Как их?..

— Бетчеллы, — заговорил. Джим. — Нет, Скарлетт, дела у них идут хуже, чем у ваших родственников. Им еле-еле удается сводить концы с концами. Вы себе представить не можете, как дешев сейчас хлопок. Его выращивают слишком много, отсюда и падение цен. Бетчеллы продают весь урожай агентам с Востока, те платят совсем мало, зато за семена берут втридорога.

— У этих Бетчеллов хлопок уже несколько раз горел, — перебила мужа Беатриса Тарлтон. — И подстрелили как-то одного из них.

— Кто подстрелил? — быстро спросила Скарлетт.

— Конечно же, этого никто не знает. А вообще сейчас развелось много нищей белой швали, гораздо больше, чем до войны. Мы же все помним, как тут Слеттеры были бельмом на глазу у всех. Ваш покойный батюшка сколько раз просил его продать участок раза в два дороже истинной цены. Но одно дело белые, даже полунищие, а другое… Нет, рано или поздно этих Бетчеллов выкурят отсюда. Черные должны знать свое место. Я редко вижусь с вашими родственниками, но при встрече обязательно скажу им, то ли мистеру Бентину, то ли Уэйду — пора бы им вышвырнуть уже этого наглого черномазого Гранта, который у них издольщиком. Его место если не на виселице, то где-нибудь на Севере. Подумать только, мистер Бентин и ваш сын берут с них всего одну треть урожая, а этот черный бездельник, рассказывают, так запустил свой участок, что одна треть от ничего получается совсем уж ничем.