Унесенные страстью - [64]

– Я не хочу возвращаться.

– Почему?

– Потому что меня там не ждет ничего хорошего.

– Сколько у тебя домов?

Эми вздохнула так, будто тащила тяжелую ношу.

– Семь.

Джорджина широко раскрыла глаза.

– Мне кажется, хоть один из них будет получше, чем этот.

Эми упорно молчала. Джорджина попробовала зайти с другого конца:

– А как же твои опекуны? Сейчас они, наверное, уже всех поставили на ноги, пытаясь тебя отыскать.

– Да, пожалуй. Но вовсе не потому, что так уж обо мне беспокоятся. Они просто попытаются найти и подкупить еще кого-нибудь, чтобы сбыть меня с рук. Пусть бы они хоть и вовсе меня никогда не нашли. – Лицо у Эми было упрямое, Джорджина уже хорошо изучила это выражение. – Я не хочу возвращаться домой. Все мои дома холодные и пустые. Я не хочу, чтобы эти адвокаты опять распоряжались моей жизнью.

– Послушай, Эми, все будет хорошо. У меня есть прекрасная идея. Когда я выйду замуж за Джона Кэбота, я сделаю все, чтобы познакомить тебя с кем-нибудь, кто женится на тебе не из-за денег.

– Я не хочу выходить замуж за богатого.

– Да ты подумай! Если ты выйдешь за человека, который будет богаче тебя, тебе не придется беспокоиться и думать, что он женился на тебе из-за денег.

Эми как будто и не слышала ее. Джорджина подождала, потом спросила:

– Ты меня слушаешь?

Эми взглянула на нее:

– Я просто подумала: если, например, человек не знает, что я богата, тогда ведь он не может жениться на мне из-за денег, правда?

На это Джорджина не знала, что возразить.

– Нет, но почему ты хочешь выйти за бедняка?

– Я не говорю – за бедняка. Я просто не хочу, чтобы к этому примешивались деньги.

– Не хочешь? – Джорджина засмеялась. – А вот я бы хотела!

Эми сидела прямая, как сосенка.

– Мои опекуны следят за тем, что я делаю, но, если б я могла отдать тебе мои деньги, я бы отдала.

Джорджина перестала смеяться:

– Ты в самом деле так думаешь? Неужели ты могла бы мне их отдать?

– Но они мне ни за что не позволят, лучше даже и не пытаться. – Девушка глубоко вздохнула и, глядя Джорджине прямо в глаза, сказала: – Я решила, что если я и выйду за кого-нибудь замуж, то только за Калема.

Теперь уже Джорджине захотелось заплакать. Она с размаху уселась на кровать рядом с Эми.

– Этого-то я и боялась. Это безрассудно с твоей стороны. – Эми ничего не ответила; тогда Джорджина поинтересовалась: – А он что об этом думает?

– Я не знаю, что он думает. – Взгляд у Эми был какой-то растерянный; потом ее лицо прояснилось: – Ему нравится целовать меня.

– Если бы поцелуи могли связывать на всю жизнь, на свете не было бы старых дев. – Джорджина на миг призадумалась, потом спросила: – А ты уверена, что хочешь именно этого? – Эми кивнула. – И ты ничуть не сомневаешься?

– Ничуть.

– Тогда тебе просто нужно подвести его к этому решению. Вся хитрость в том, чтобы он думал, будто это его собственная идея.

Джорджина подтянула колени, обхватив их руками, и устроилась поудобнее; такие наставления требовали времени. Взглянув на Эми, она сказала:

– Позволь, я расскажу тебе кое-что о мужчинах.

Эми придвинулась к ней поближе, приготовившись слушать. Лицо у нее было такое напряженно-сосредоточенное, что Джорджина поняла – девушка и вправду надумала выйти за Калема Мак-Лаклена. Она начала свое мудрое наставление женщины женщине с общей картины, такой, как она ее видела.

– Прежде всего тебе надо научиться разбираться в мужчинах.

Эми издала такой отчаянный стон, будто кто-то выкручивал ей пальцы.

– Не волнуйся, – подняла руку Джорджина. – Их вовсе не так трудно разгадать.

– Но для меня они загадка!

– На самом деле это не так. Вот тебе прекрасный пример. – Джорджина слегка улыбнулась Эми. – Много ли мужчин ухаживает за некрасивыми девушками?

– Таких вообще нет.

– К сожалению, ты права. Мужчин интересует красота, а не ум.

– Почему?

– Но это же так просто! – Джорджина плавно взмахнула рукой. – Запомни, зрение у мужчин гораздо острее, чем ум.

Глава 31

Смех на лицах и в сердцах,

Смех и игры на лугах —

Так некогда на белом свете

Шли к мудрости и славе дети.

Роберт Луис Стивенсон

Яркий свет сентябрьского солнца действовал на Кирсти и Грэма так же, как полная луна на привидения и духов. Они вопили и визжали и носились по мокрой траве. Они гонялись за болотными мотыльками и шмелями. Они промчались мимо дикого винограда, вьющегося вверх по стене из серого камня, через маленький каменный мостик и дальше – по травянистому склону холма, где пламенел золотарник, а заросли голубики алели уже ярко, словно дом, объятый пожаром.

Добежав до опушки леса, они скрылись в кустах самбука, порхнув под низко нависшие ветви могучей дикой яблони, точно воробышки.

– А теперь осторожно, Грэм, веди себя очень тихо, а не то мне придется опять тебя ущипнуть.

Кирсти подтянула колени к самой груди и обхватила их руками, пытаясь на слух уловить, где находится Фергюс.

– Ты думаешь, мы потеряли его?

– Ш-ш-ш!

Кирсти сунула ему пальцы под нос, показывая, как ущипнет его.

Его золотистые глаза распахнулись. Широкой ладошкой он закрыл себе рот и смотрел на нее, как собака, загнавшая кошку на дерево.

В те дни, когда туман был густой, сырой и холодный и им приходилось сидеть дома, Фергюс усаживал их у огонька, рассказывая о Шотландии, о ее горах, о тех местах, где их предки росли и сражались, жили и умирали.