Унесенные страстью - [45]

Девушка указала туда, где туман чуть покачивался и слева оставался еще тоненький лучик света. Рука ее дрожала.

– Пещеры на юге, – сказал ему Эйкен. – Это, должно быть, одна из тех, что ближе к мысу. Быстрее, Калем. Вода прибывает.

В следующее мгновение Калем Мак-Лаклен исчез; единственное, что Джорджина услышала, – это топот ног по прибрежному песку.

Внезапно ей стало холодно, точно кто-то плеснул на нее ледяной водой. Она промокла и очень устала; ребенок лежал у нее на груди, не двигаясь, а Эйкен Мак-Лаклен стоял на коленях над ними. Он опирался на локти. Струйки холодной воды стекали с его волос ей на шею и плечи.

Кап, кап. Капли словно бы отсчитывали мгновения, приближая их к чему-то неотвратимому, грозному – быть может, к той минуте, когда вселенная с грохотом обрушится на нее.

Джорджина вскинула голову, уже зная, какой взгляд она встретит. Ей понадобилась вся ее выдержка, чтобы повыше поднять подбородок и не дрожать. Казалось, ее тело расколется сейчас на мелкие кусочки. Поднимая глаза на Эйкена, она чувствовала, как подступают судороги.

Однако он не смотрел на нее. Взгляд его, суровый, неумолимый, был устремлен на дочь.

– Какого черта тебе там понадобилось? – Девочка словно окаменела. – Кирсти?

– Мне? – переспросила она хрипло, еле слышно.

– Ну да, тебе.

Кирсти отвела глаза в сторону, что-то бормоча насчет пледов, воров и пистолетов и спасения реликвий, как это делали средневековые рыцари.

Это была полная бессмыслица. Однако верзила отвлекся. Это был шанс для Джорджины.

Очень осторожно девушка начала отползать назад и в сторону, пытаясь выбраться из-под них обоих. Только вот ноги ее совсем онемели. Она сделала еще одну попытку. Эйкен быстро вытянул руку, ухватив ее чуть пониже плеча.

Джорджина опустила глаза, разглядывая ладонь. Она была такой огромной, что захватила почти всю ее руку до локтя, и крепко сжимала ее. Дыхание у нее перехватило, и девушка опять перевела взгляд на его лицо.

– Не двигайся.

Он снова взглянул на дочь острым, пронзительным взглядом.

– Я хочу слышать правду, а не одну из твоих бесконечных историй, Кирсти.

Зубы девочки начали отбивать дробь; она вся сотрясалась от дрожи; то же было бы и с Джорджиной, если бы она могла себе это позволить.

Все они промокли до костей, а вокруг был холодный влажный туман и еще более холодный сырой песок.

Казалось, Эйкен совершенно этого не замечал.

На миг воображение вернуло Джорджину в прошлое – маленькая девочка, вот так же сидящая на песчаной дюне, дрожащая от пережитого ужаса и непосильного напряжения. Тогда, как и сейчас, никто не обращал на нее внимания.

В душе у нее что-то дрогнуло, и Джорджина притянула к себе девочку, прижав ее так крепко, что влажная головка ребенка доверчиво скользнула к ней под подбородок.

– Ради всего святого, вы можете прочитать ей нотацию позже! – Эйкен резко взглянул на нее. – Отведите бедняжку домой, пока она окончательно не замерзла.

Приподняв на мгновение голову, девочка взглянула на Джорджину; тело ее сотрясала дрожь, леденящая, судорожная, с которой невозможно совладать. Джорджина знала, что это такое, ее тоже всю трясло. Однако она молчала. Она ответила на резкий взгляд Эйкена своим собственным твердым взглядом.

Рука его опустилась. Взгляд скользнул с Джорджины на дочь. Он еще раз сквозь зубы выругался, потом взял что-то, лежавшее на песке, и накинул на них.

Это была его куртка. Джорджина и глазом моргнуть не успела, как он уже стоял, возвышаясь над ними. Еще секунда – и он, подхватив их на руки, понес сквозь туман.

Глава 18

Будь почтителен к старшим, в особенности если таковые имеются.

Марк Твен

Кирсти, нахмурившись, разглядывала темноволосую женщину; та съежилась, завернувшись в домотканое одеяло, такое же, как у нее, и сидя рядом с ней на шерстяном половичке. Обе они были заперты в ванной, а ласковое жаркое пламя плясало в углу в камине.

Женщина не отводила глаз от своих рук, крепко сжатых в кулаки; она прижимала их к груди, точно сердилась. Если бы она нравилась Кирсти, девочка сказала бы, что она очень хорошенькая, может быть, даже красивая.

Джорджина подняла на нее глаза, словно почувствовав, что девочка думает о ней.

Кирсти свирепо посмотрела на нее. Ей показалось, что длинные мокрые волосы девушки – на самом деле клубок перевившихся черных змей, которые ужалят, если подойдешь к ним ближе. Кожа ее была белая. А разве у призраков не белая кожа? Конечно же, белая. Они ведь на самом-то деле умерли, так что и крови в них совсем не осталось. У этой девушки были змеиные волосы и кожа, как у призрака, и... злобные, коварные глаза, как у дикой австралийской собаки, которые как раз в эту минуту смотрели на нее. Кирсти попыталась посмотреть на нее так, как смотрела на одноклассников, когда они давали ей почувствовать, что она недостаточно хороша для того, чтобы играть с ними. Усевшись прямее, она заявила:

– Ты мне не нравишься.

– Прекрасно. Я тоже не в восторге от тебя.

Девушка откинула волосы со лба, и они упали ей на спину. Они были такие длинные, что концы их касались ковра.

Не обращая внимания на Кирсти, девушка, нахмурившись, осматривала ванную комнату. Она долго разглядывала бак для воды и трубу, потом еще раз огляделась вокруг.