Унесенные страстью - [31]

В воздухе ощущалось какое-то напряженное ожидание. Калем поправил очки на переносице, стараясь не думать о том, что девушка здесь и смотрит на него с любопытством, уютно устроившись в мягком кресле, прижавшись головой к подлокотнику – так дремлет лебедь, пряча голову под крыло. Он пытался не думать о ее белоснежной коже, казавшейся такой шелковистой, о ее личике, порозовевшем в домашнем тепле. «Не думай о ней», – говорил он себе. Он и не думал. Он просто смотрел на ее длинные вьющиеся волосы, рыжевато-золотистые в жарких всполохах пламени.

Калем почувствовал, что не может ничего с собой поделать, не может не думать о ней. Он ощущал ее присутствие всем своим существом, так, словно она была его частью, о существовании которой он раньше не подозревал.

Часы пробили три; их бой прозвучал неожиданно громко, и оба – и Калем, и девушка – вздрогнули.

Они одновременно обернулись и посмотрели на часы, но, тотчас же поймав себя на этом, отвернулись, застыв в напряженном молчании. Калем взъерошил волосы и, присев на краешек письменного стола, уставился на каминную полку.

В нем нарастало напряжение, и в то же время его охватила какая-то внезапная слабость, словно эта маленькая светловолосая девушка выпила всю его жизненную силу.

Взгляд его упал на циферблат часов, и Калем сообразил, что уже очень поздно. Так вот оно что! Он устал до предела. Калем чувствовал на себе тяжесть этого дня, как ощущаешь боль от удара. Казалось, каждый час, проходя, награждает его тумаком.

Ничего удивительного, что рассудок играет с ним злые шутки, что в груди у него что-то сжимается, а комната кажется слишком жаркой, когда эта малышка поглядывает на него. Все это, должно быть, просто от усталости, подумал Калем.

Он мог себе представить, каково ей сейчас из-за безумной выходки его брата. Девушка смотрела на него по-прежнему недоверчиво, но он только что заметил, как она, не удержавшись, пару раз прикрыла глаза и подавила зевок.

Калем вышел из-за письменного стола и направился к девушке. Он протянул ей руку.

– Уже поздно.

Она его, должно быть, не заметила, потому что так и подскочила от неожиданности.

– Что?

– Время позднее. – Девушка, нахмурившись, взглянула на часы. – Нам нужно подняться наверх.

– Зачем?

Снова этот взгляд. Настороженный. Испуганный.

– Затем, малышка, что нам пора ложиться спать.

Глава 13

Ты никогда не должен зариться на чужое,

Если не уверен, что сможешь его унести.

Марк Твен

Джорджина не стала терять времени, глядя, как ваза пролетела мимо головы этого олуха и вдребезги разбилась о стену напротив. Она была слишком занята, подыскивая, чем бы еще в него запустить.

Ближе всего к ней оказалась подушка.

«Это не больно», – с сожалением подумала девушка, отбросив ее в сторону.

– Ты промахнулась, Джорджи. В следующий раз попробуй бросить с открытыми глазами.

Взгляд ее упал на бронзовую чашу с яблоками. Джорджина смотрела, как этот верзила приближается к ней, по-прежнему широко улыбаясь, как будто это страшно забавно – погубить ее жизнь.

Она схватила яблоко, прицелилась и метнула в него.

– Вы все погубили!

Он отступил чуть в сторону.

– Уже лучше. Но все-таки еще далековато – фута два до цели, не меньше!

Джорджина бросила в него еще одно яблоко; оно ударилось о стену с мягким шлепком. Этот болван и наглец только покачал головой.

– Вас ведь это ничуть не волнует, правда? – Девушка швырнула в него следующее яблоко. – Вас ничуть не волнует то, что вы погубили мою жизнь!

Он увернулся от яблока и захлопал в ладоши.

– Чуть-чуть не попала. Оно прямо просвистело мимо уха. Теперь, если ты сосредоточишься и прицелишься...

Она бы с удовольствием набросилась на него, закричала бы, заплакала, стала бы бить его в грудь кулачками, пока он не понял бы, что натворил. Но Джорджина стояла, не двигаясь, беспомощно глядя на него; дыхание теснило ей грудь, обуревавшие ее чувства готовы были вот-вот вырваться на поверхность; еще немного – и она не выдержит.

– И как же это я погубил твою жизнь?

Девушка посмотрела ему прямо в глаза и пару раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– У меня было назначено свидание там, у башни.

– Как, ты собиралась остаться наедине с мужчиной, Джорджи?

– Я ведь была наедине с вами.

– Ну да. – Губы его медленно раздвинулись в улыбке.

– К тому же это свидание было вполне невинным.

– У башни, в глухом углу сада, ночью.

Взгляд его говорил о том, что он все понимает, голос был слишком самоуверенный.

– Он должен был сделать мне предложение. – Она как будто оправдывалась и сама это почувствовала, а потому добавила тверже: – Он должен был жениться на мне.

Мужчина пожал плечами:

– Жениться – для меня это не проблема. По правде говоря, это наилучший выход из положения. – Он прислонился к креслу, скрестив ноги с ленивой небрежностью, что буквально вывело Джорджину из себя. – Я женюсь на тебе.

– Вот как? Я просто не знаю, как мне унять свою радость. – Он опять засмеялся. – Я хочу выйти замуж за Джона Кэбота.

При этих словах мужчина так расхохотался, что Джорджина запустила в него еще одно яблоко. Этот дьявол поймал его прямо на лету.

– А... понимаю!

Он кивнул, подняв яблоко к свету и делая вид, что рассматривает его.