Умягчение злых сердец - [9]

— Утром здоров был, бабка Анна. И какой тебе он брат, — попытался урезонить старуху Красников.

— Слег брат Афанасий, болеет, — словно не слыша реплики, повторила бабка Анна.

— Обманываешь, поди? — Участковый посмотрел испытующе.

Анна недолго колебалась, потом, сделав знак Красникову следовать за ней, направилась к домику. Подол ситцевой юбки волочился по густой траве.

Участковый возвратился скоро.

— Вправду заболел, в глаз кровоизлияние, и нога отнялась. Не до нас им сейчас, — сказал Шатохину. Примолк, видимо, размышляя над причиной внезапной болезни Афанасия, прибавил: — Так обобрали. Шутка ли… И лечиться не хотят ни в какую.

— Эго их дело. А врача вызвать нужно, — машинально проговорил Шатохин. Он думал о том, что послеобеденная часть дня проходит впустую. Оставался еще один пострадавший от вторжения налетчиков скит, где не побывали, — скит Василия. Не хотелось откладывать последний визит на завтра. Но тогда нужно поторапливаться, день на исходе.

— До жилья Василия сколько километров? — спросил Шатохин.

— Семь, восемь от силы.

— Тогда идем, Сергей, — приказал Шатохин.

Спешили, рассчитывали, пока закатное солнце не успело еще приклониться к зубцам ельника, быть у Василия.

Тропа проходила мимо осиротелого Киприянова пристанища. Мелькнул деревянный крест, бревенчатая избушка с тесовой крышей.

— Талант у мужика был, — кивнул в сторону могильного креста Красников. — Отдельные листы у рукописных книг истреплются, он так скопирует, под старину подладит, — не отличишь, где подлинник, где Куприянова рука. Много таких рукописей было.

— Сейчас где? — спросил Шатохин.

Не интересовался. Соседи, наверное, забрали. Я последний раз после смерти Киприяна сюда приезжал, изба уже совсем пустая была.

— Когда-когда в последний раз? — уточнил Шатохин.

— Полмесяца назад. С группой из Назарьева здесь мы не были.

— Тогда кто же? — Шатохин указал на пробитую в высокой траве тропку, ведущую к избе.

— Не знаю… — Участковый явно был обескуражен.

Руками раздвигая перед собой траву, Шатохин направился прямиком к тропе, ступил на нее. Следы резиновых сапог на влажноватой земле были сравнительно свежие, двух- или трехдневной давности.

— Чужой ходил, товарищ майор, — наклонившись, заговорил приглушенным голосом Красников. — У здешних обутки кожаные, самодельные, Васильева изготовления.

Шатохин не откликнулся. Думал, почему вышло так, что следственно-оперативная группа обошла стороной Киприяново жилище. Скорее всего, подвела логика мышления, сработал автоматизм: Киприян умер, дом его опустел, в близлежащих деревнях это известно, стало быть, осведомлены и грабители. Но они-то как раз могли и не знать. Следовательно, если действительно в избу заглядывали потрошители скитов, информацией о старообрядцах они располагали давней. Бороносин! Шатохин вспомнил о нем. Вернулся с очередной своей затяжной железнодорожной вахты уже после смерти Киприяна. И если служил провожатым…

Шатохин отворил дверь. На покрытом пылью полу хорошо были заметны следы сапог. Не входя в избу, вместе с Красниковым изучали их, потом Шатохин осторожно ступил через порожек.

Пауки в Киприяновой обители постарались. Лучик фонарика заскользил по затканным тончайшей пряжей уголкам, пока вдруг в проеме между стеной и печкой не наткнулся на рваную дырку в этой пряже.

Шатохин приблизился, посветил. Два каких-то полу-диска валялись в узком проеме. То, что это расколотая пополам деревянная чашка, Шатохин понял, лишь когда с помощью прутика выудил обе половинки посудины из-за печки.

Половинки чашки брали голыми руками, и было это сравнительно недавно, налет пыли в местах, где заметно касание пальцев, — тончайший. Из бокового кармана Шатохин вынул свернутую газету — купил в крайцентре в аэропорту утром в дорогу да забыл о ней, так и осталась непросмотренной, — завернул в нее половинки чашки.

— Товарищ майор, взгляните, — раздался голос Красникова.

Во дворе он обнаружил медную литую иконку размером чуть больше спичечного коробка и два папиросных окурка с изжеванными мундштуками.

— Вчера, в крайнем случае позавчера, курили, — сказал Красников, рассматривая их.

— Похоже, — отозвался Шатохин.

Солнце закатывалось. Багровый его диск вот-вот скроется за макушками елей. После заката сумерки нахлынут не сразу, и все равно надо спешить. Находки, сделанные в Киприяновой избе и возле нее, волей-неволей заставляли изменить планы.

— К Василию пока не пойдем, Сергей, — сказал Шатохин. — Здесь поглядим. Может, еще что обнаружится.

Работали на совесть до сумерек, однако больше ничего не нашли. Пора было позаботиться о ночлеге. В Киприяновой избе расположиться негде, да и не особенно хотелось. Раструсили бочок копны около избы, легли, не раздеваясь. Перед сном Шатохин по рации связался с начальником Нетесовского ОУРа. У Поплавского все оставалось по-прежнему. Он не выезжал из тайги, поиск продолжался. Пока безуспешно. То же и у майора Коротаева.

Шатохин устал, но уснуть сразу не мог.

— Сергей, первый раз кто староверов грабил? — спросил после продолжительного молчания.

— Приезжие какие-то. — Участковый пошевелился, зашуршало сено. — Сначала продать уговаривали, а потом просто украли несколько штук. Может, и не так. Слышал только, что те уже на продаже попались, в крайцентре. Фельдшер наш может рассказать, Иона Парамонович. Он и об истории икон, у кого какого века, какие самые почетные, — все по полочкам разложит.