Умягчение злых сердец - [6]

— Еще почему думаю, что чужие, — продолжал начальник Нетесовского ОУРа, глядя то на Шатохина, то на Хромова. — У Василия налетчики обращались друг к другу Клим и Глеб. У бабки Липы имя третьего названо было — Роман. У нас здесь ни одного Глеба. Клим не один, но несерьезно кого-то подозревать.

— Клим, Глеб, Роман, — повторил имена Шатохин.

— Парней, чтоб запросто скрутить Василия могли, — тоже нет. А эти уверены в себе были. Даже автомат не подумали вынуть, чтоб сразу, для острастки, наставить.

— Точно был автомат? — спросил Шатохин.

— Наверное. — Лейтенант Поплавский потрогал лежавшую перед ним ракетницу. — Захар Магочин не ручается, он рулил. А бабка Агафья видела.

— В оружии разбирается?

— Во всем разбирается. Грамотная. Бригадиром у охотников была, даже депутатом крайсовета.

И подалась в богомолицы?

— Да. В тайге прострелила руку, кисть распухла, посинела. Помощи неоткуда ждать. Топор наточила, раскалила на огне и сама себе руку отхватила почти по локоть… Потому и прозвище Ящерица, потому и от мирской жизни ушла.

— Подозреваете кого-нибудь?

— Нет. Пока некогда толком с людьми говорить, версии отрабатывать. Ищем. По тайге спи с таким грузов далеко уйти не могли. Ясно только, что навел кто-то. Факт. Без посторонней помощи по болотам ке пройдешь.

— Сколько икон взяли?

— Около восьмидесяти. — Поплавский тут же уточнил. — Семьдесят шесть. Больше половины.

— В пяти скитах?

— Даже в четырех. К Варваре и Агриппине не заходили.

— Так много икон.

— Единственная ценность. Еще книги некоторые. От прапрадедов все по наследству переходит, накапливается.

— Что ж, потерпевшие совсем не слышали, что на это наследство охотники развелись?

— Не только слышали. Я еще мальчишкой был, лет восемь назад пытались ограбить. Раньше, все что ни есть, по стенам развешивали. Теперь, как правило, складень и две-три иконки в избе держат. Остальное — в тайничках, по праздникам вынимают.

— Сейчас праздник?

— Да. Большой…

Пока лейтенант Поплавский давал пояснения, отвечал на вопросы, рация была включена, сквозь потрескивание слышались отдельные фразы. Лейтенант ни на секунду не переставал интересоваться эфиром. Он был в затруднительном положении. Явно ему не по душе, не ко времени был этот разговор в кабинете. На карте района жирно помечены возможные пути ухода грабителей от домиков, обозначены места блокировки этих путей. Что делать, он знал, в помощи не нуждался. Но как-никак прибыли представители из края с куда большими полномочиями. Шатохин со своей стороны понимал: начальник районного ОУРа на своем месте, как вести розыск налетчиков, знает. Стоять около, надзирать за его действиями — что может быть нелепее? И в то же время его с Хромовым командировали действовать. Пора сворачивать разговор. Пусть лейтенант едет, действует по своему усмотрению. Но его, Шатохина, и Хромова роли? Он не мог сразу сориентироваться.

Выручил позвавший Поплавского по рации хрипловатый мужской голос:

— Женя! Лейтенант! Ты где? Как у тебя?

— Это Коротаев, начальник милиции из соседнего района. Назарьевцы тоже в розыск включились. Утром их оперативно-следственная группа вместе с прокурором в скитах была, — пояснил Шатохину Поплавский. По рации ответил: — В Уртамовке. Новостей нет, товарищ майор.

— Тогда приезжай в Силаитьевку.

— Что там?

— При встрече поговорим.

— У меня из края товарищи.

— Тем более. Вместе с ними приезжай. Жду через полчаса.

Начальник Назарьевской районной милиции Коротаев, низкорослый, широкий в кости и плотно сбитый мужчина лет пятидесяти пяти, одетый в тесноватую помятую форму, тотчас после коротких крепких рукопожатий перешел к делу. Он узнал: силантьевские женщины три дня назад издали мельком видели у границы болот — это часах в полутора-двух ходьбы от староверческих скитов — Анатолия Бороносина. Живет Бороносин почти за семьдесят километров отсюда в деревне Нарговка. Родственники, знакомые у него в Силантьевке есть. Но проходил около села, и даже на полчаса не заглянул отдохнуть. Можно подумать, сознательно обогнул село. Какая нужда, спрашивается, занесла его в такую даль? Вокруг Нарговки своя такая же тайга, болота… Не в одном этом, однако, дело. Поблизости от места, где женщины видели Бороносина, люди майора Коротаева нашли пустую пачку из-под «Явы». Пачка смятая, валялась в сыром мху. Эксперты дадут точное заключение, но он, майор Коротаев, уверен: три-четыре дня назад пачка кинута. Бороносин, как все местные курильщики, признает лишь папиросы, да и не завозят сюда «Яву». Так что не исключено, пачка выброшена грабителями. Если так, не слишком ли тесно смыкаются пути Бороносина и налетчиков? Просторы все-таки ой-ё-ёй, есть где разминуться.

Начальник райотдела, умолкнув, щурился от слепящих. солнечных лучей, выжидательно глядел на командированных, на Поплавского.

— Где сейчас этот Бороносин? — спросил Шатохин.

— Связывались с Нарговкой. Дома нет. Пять дней назад последний раз видели. Куда ушел, спросить не у кого. Живет один, работает не в Нарговке.

— Где же?

— В крайцентре, на железной дороге, — ответил Поплавский, — электриком в поездах дальнего следования.

— Не близко до работы добираться, — заметил Хромов.