Умри за меня - [6]

— На что уставились? — выкрикнула Джорджия, и они укатили.

Ошеломленные, мы на мгновение остановились.

На перекрестке зажегся зеленый свет и мы с Джорджией, рука об руку, вышли на улицу.

— Странная ночка, — сказала она, наконец, нарушая тишину.

— Слабо сказано, — ответила я, — Нам стоит об этом рассказать Мами и Папи?

— Что? — рассмеялась Джорджия, — И разрушить иллюзию Папи о безопасности Парижа? Они тогда никогда нас снова не выпустят на улицу.

Глава 4

Когда на следующее утро, я вышла на улицу в успокаивающий своей безопасностью дневной свет, события прошлой ночи казались нереальными. Там не было ничего того, что мы видели в новостях. Но мы с Джорджией не могли взять и просто так выкинуть, увиденное, из головы.

Мы обсуждали это много раз, хотя так и не поняли того, что там произошло. Мы строили свои догадки, начиная от прозаических вещей, таких, как ролевые игры фанатов фэнтези и, заканчивая, более драматургическими (вызывавших смех) сценариями о девицах и рыцарях из прошлого.

Хотя я и продолжила своё чтение в кафе Сент-Луиса, но больше не видела ту мистическую компанию великолепных парней. После двух недель в том кафе, я уже знала всех официантов в лицо так же хорошо, как и владельцев, и многих постоянных посетителей: маленькие старушки с их йоркширскими терьерами, размером с кружку, которых они всегда носили в сумочках и кормили со своих тарелок. Бизнесмена в дорогом костюме, который мог бесконечно долго разговаривать по телефону, и взгляд каждой симпатичной девушки, сопровождающей его. Влюбленные парочки всех возрастов, тайно держащихся за руки под столами.

В один субботний полдень я втиснулась за свой столик на террасе, в дальнем левом углу, и принялась за чтение «Убить пересмешника». Хотя я перечитывала ее в третий раз, некоторые отрывки все еще вызывали у меня слезы. Как тот, который я читала сейчас.

Я воспользовалась своим излюбленным способом — «вдавливанием — ногтя — в — ладонь», который обычно помогал мне сдержать свои слезы на публике, если вдавить достаточно сильно, до боли. К сожалению, сегодня он не сработал. Я могла бы сказать, что мои глаза становились красными и стеклянными. То, что нужно, подумала я — расплакаться на глазах у постоянных посетителей в моём излюбленном кафе, осматриваясь, чтобы понять, не обратил ли кто на меня внимания.

И он был здесь. Сидя через несколько столиков, наблюдая за мной так же напряженно, как и в первый раз. Это был парень с темными волосами. Такое ощущение, что та сцена с прыжками в реку, чтобы спасти чью-то жизнь, была ничем иным как ирреальным сном. Он был здесь, средь бела дня, попивая кофе с одним из своих приятелей.

Почему? Я почти сказала это вслух. Почему я должна демонстрировать свои переживания из-за прочитанного в книги, пока парень слишком симпатичный, чтобы быть истинным французом, уставился на меня на расстоянии десяти футов?

Я схватила свою закрытую книгу и положила немного денег на стол. Но как только я направилась к выходу, пожилые женщины за столиком рядом с моим встали и начали возиться со своим ворохом сумок с покупками. Я в нетерпении заёрзала, пока одна из них не обернулась.

— Прости, дорогая, ещё минутку. Просто обойди нас.

И она меня практически толкнула в сторону, где сидели парни. Я едва сделала шаг от их столика, как позади себя услышала низкий голос.

— Ты ничего не забыла? — спросил кто-то по-французски.

Я повернулась и увидела парня, стоящего в нескольких дюймах от меня. Он был даже более красивым, чем казался издалека, хотя его внешность источала всё такое же холодное безразличие, которую я заметила, когда первый раз его увидела. Я не обратила внимания, на внезапный толчок в груди.

— Твоя сумка, — сказал он, протягивая мне мою сумку с книгой, которая балансировала на ремне и двух его пальцах.

— Хм, — сказала я, отпрянув от него.

Увидев на его лице кривую усмешку, я взяла себя в руки. Он думает, что я полная идиотка, которая забывает свои сумки.

— Как любезно с вашей стороны, — сухо сказала я, забирая сумку. Я попыталась сохранить хоть какую-нибудь уверенность, которая во мне еще осталась.

Он отдернул руку, заставляя меня хватать воздух.

— Что? — спросил он развеселившись.

— Почему ты сердишься на меня? Я тебя чем-то задела?

— Нет, конечно, нет, — в ожидании, я раздражено фыркнула.

— И… — сказал он.

— И… ну, если все нормально, тогда я просто заберу свою сумку, — сказала я, протягивая руку.

На этот раз её ремни оказались в моей руке. Он не отпустил.

— Как насчет обмена? — предложил он, и уголки его рта подергивались в улыбке, — Я отдам тебе сумку, если ты скажешь мне своё имя.

Я недоверчиво уставилась на него — а затем я почувствовала рывок сумки, как только он её отпустил. Всё её содержимое вывалилось на тротуар. Я тряхнула головой в недоумении.

— Отлично, большое спасибо!

Я изящно, насколько смогла, опустилась на колени и начала заталкивать обратно в сумку мою помаду, тушь для ресниц, кошелек, телефон и как оказалось миллион ручек и клочки бумаги. Я оглянулась и увидела, что он рассматривает мою книгу.

— Убить пересмешника. На английском! — прокомментировал он с ноткой удивления.