Умри или исчезни! - [46]

Глава тридцатая

Они выпили по две чашки чая «батик», когда принтер подобрался к шестисотой странице. Оставалось еще около двухсот. В этот момент Макс услышал звук, с которым ключ проворачивался в замке. Он вздрогнул, как будто кто-то застал его на месте преступления. Для уборщицы было поздновато, а для ночного дежурного рановато проявлять свое любопытство.

Дверь открылась, и Макс увидел своего шефа, человека недалекого и, в общем-то, благодушного, начинавшего делать пакости только тогда, когда уже не оставалось другого выхода.

– По-моему, ты взял отпуск, – сказал тот, не здороваясь. Его маленькие заплывшие глазки несколько секунд изучали Клейна, потом переместились на светящийся экран монитора.

– Надо кое-что сделать, – без всякого вдохновения сказал Макс, про себя посылая шефа ко всем чертям.

Но тот уже входил в кабинет. Максиму пришлось подняться ему навстречу и загородить собою проход. Шеф двигался как-то странно, вполоборота, как будто прятал что-то за спиной, но обе его руки были на виду. Сойдясь с Максом вплотную, он тихо спросил, скосив глаза на масона:

– Кто это?

– Мой знакомый. Попросил помочь.

– Ты совсем обнаглел! – вдруг взвизгнул шеф, и на его губе появились капли розово-красной слюны. Не белой, а розово-красной – Макс с удивлением заметил это, разглядывая нижнюю часть его лица.

– Пошел вон отсюда! – закричал тот, багровея.

– Не понял?..

– Ты все прекрасно понял! Немедленно выключай компьютер и убирайся! Вместе со своим другом. Вон!!

С этим человеком происходило что-то непонятное. Макс никогда не видел его в истерике по столь незначительному поводу. Впрочем, повод был значительным, и он знал это. Голиков завидовал ледяному спокойствию Клейна. Его самого охватила слепящая ярость. – Эй ты, придурок, – сказал он своему начальнику, по всей видимости – уже бывшему. – Даже мой покойный папа никогда не говорил мне «пошел вон»…

Шеф задыхался и повторял на выдохе:

– Скоты!.. Скоты!…

Его взгляд приклеился к пачке бумаги с неразличимыми с большого расстояния значками шрифта. Теперь Макс вообще не понимал, как мог сосуществовать с ним долгие годы. Причина этих отношений и причина сдерживать себя рухнули в одну секунду.

– Иди на хер! – сказал Голиков, стараясь не кричать и контролировать себя. Чье-то дыхание, пропитанное ненавистью, заставляло его проглатывать эту ненависть порцию за порцией и влекло к непоправимому поступку.

И тогда случилось что-то совсем уж несуразное. Шеф оттолкнул Максима, не ожидавшего ничего подобного, и бросился к компьютеру.

Неповоротливое тело оказалось на редкость резвым. Толстый кулак, обтянутый изнеженной рыхлой кожей, врезался в системный блок и пробил металлическую оболочку с такой же легкостью, с какой молоток пробивает консервную банку.

Раздался треск, гул сдохшего вентилятора, экран монитора погас. Разбушевавшийся босс выдернул окровавленный кулак, выворачивая наружу острые края звездообразной дыры, образовавшейся в металлическом корпусе. Содранные с кисти лоскуты кожи болтались, как лохмотья. Отчетливо скрипнула кость, по которой царапнуло железо…

«Hewlett» захлебнулся на шестьсот двенадцатой странице. Прежде чем Клейн или Макс успели сделать хоть шаг, шеф ударил еще раз – теперь уже по дисководам, превращая дискеты в осколки пластмассы. На сером корпусе блока были отчетливо видны расплывающиеся капли крови. При этом на перекошенном лице безумца не появилось и признаков боли. Оно выражало только злобу и неудержимое желание разрушать.

Макс был в шоке и не сразу заметил что-то серебристо-белое на левой стороне его мешковатого костюма, чуть пониже лопатки. Предмет казался приколотым к серому пиджаку и почти не выделялся на фоне ткани. Клейн отреагировал раньше. Он подскочил к боссу Голикова, крушившему компьютер, и провел рукой по его спине. Палец с отполированным ногтем попал точно в серебряное кольцо.

Человек содрогнулся и дико закричал. Масон выдернул из его спины египетский крест. Двенадцатисантиметровый заточенный столбик оказался острым, как клинок стилета, и испачканным густеющей артериальной кровью…

До Макса не сразу дошло, что эта вещь торчала в сердце его шефа еще до того, как тот появился в кабинете. Итак, еще одна смерть, непонятная и неестественная. Он почувствовал, как ослабеют ноги, что было верным признаком нового приступа страха.

Он не знал, знакомо ли Клейну слово «зомби», Но с буйным покойником тот обошелся очень спокойно. Живой труп начал оборачиваться, держа в руках принтер, которым мог бы размозжить масону голову. Его глаза быстро стекленели, а движения стали отрывистыми и несогласованными, как жесты куклы-автомата.

Клейн успел пригнуться, и струйник врезался в стену, превратившись в груду мятого металла и пластмассы. Выпрямляясь, масон плавно ударил мертвеца по щеке; голова того вывернулась набок, и теперь невидящие глаза уставились в темноту за окном. Клейн изящно отступил между беспорядочно снующими кулаками, и его пальцы стремительно прочертили тонкие полосы на щеках трупа.

Следы от пальцев оставались мертвенно-белыми – Максу показалось даже, что они представляют собой какие-то знаки. Он немного растерялся и теперь бросился к двери, чтобы запереть ее. «Беретта», лежавший во внутреннем кармане, уперся рукояткой в левую грудь, и Макс вспомнил об опасности, которая могла подстерегать снаружи. Ведь должен был существовать тот, кто воткнул «анх» в человеческое сердце…