Умный, наглый, самоуверенный - [17]

Вопрос второй — кто все заказывает? Кому понадобилось его не бог весть какое место под солнцем? Бьют не по «Римеку», что проще, стоит только свистнуть соответствующим инстанциям — полетят клочки по закоулочкам, ему не откупиться, а бьют через захиревший автомобильный бизнес, что рискованней — можно получить в ответ. Тот же Митяйка был не вполне вменяем. Это может означать, что автору так проще. Нужно поискать среди своих, а они умом не блещут, кроме брата-один, который в результате больше всех пострадал.

Понятно, что не предприятие является целью, потому что «Римек» еще надо раскручивать. Автозаправочная станция? Куш невелик. Что делим-то, ребята, что делим? Налицо труп и инвалид, а что делим, непонятно. Если бы зацепить ответ хотя бы на один из вопросов, остальные лягут, как прикуп. Если знать, кто заказывает, станет ясно, чего хочет.

Ладно, дубликат ключа есть, хрюше придется ответить на вопросы. Но какова капитанская дочка и качество обыска! Папины гены! Ему-то ничего не удавалось найти.

Авилов скомкал листок, сжег в кухонной раковине и лег спать, обняв Иру, детскую свою мечту. Которая если и сбылась, то в это не верилось. Она вышла замуж, когда он был в местах не столь отдаленных, и узнал он об этом, когда вернулся. Догадываться она обо всем догадывалась, но ведь прямых разговоров между ними не было. Ждать не обещала. Вышло, что он упустил шанс и все. Это всегда было его неудачей, как у отца, когда партбилет отняли. Пока не вернешь — не человек. До родного города ему дела не было, там, если что и оставалось, так это упрямый старик-отец и женщина, которая ему не досталась. Он ненавязчиво следил за обоими. Что он получил? Обнимая ее, не уверен даже в том, что она с ним искренна. У ней истерика, она ищет помощи. Хорошо, что здесь, а не в другом месте. Или он ждал большего?

Глава 7 Игры на свежем воздухе

Письмо № 7.

«Танюша, случилось невероятное. Он меня нашел, как обещал. Прямо здесь, в богом забытой деревне. Тетка пошла за молоком к соседке, она по часу ходит, пока новости не соберет, а я полола. Вдруг слышу, какой-то свист, вроде кого подзывают, подхожу к забору, соседскому, доска отодвигается — и кого я вижу! Вид у него натурально шпионский, одежда не приведи господи, трико колхозное, в жизни такого не видела.

Он меня потащил за соседский забор и буквально ни слова не говоря стянул трусы. Прямо на чужом участке повалил в лопухи. Но это еще что. Потом пошли за дом, там старая машина, он меня туда заволок, платье содрал и впился ртом сама понимаешь куда. Потом перевернул и отвалял еще и сзади, все на зверской скорости, я сразу кончила. Никогда таким бешеным не видела. По-моему, это какой-то психоз. Потом мы покурили, он посадил меня за руль, совершенно голую, и учил трогаться с места. Я-то думала, это так, инвалид, а машина возьми да поедь. И прямо на грядки соседа. Пока я этот момент переживала, он снова мне в соски впился и руку запустил между ног. Ноги прямо в потолок машины упирались, а я еще в боковое зеркальце подсматривала. В общем, какое-то бесчинство среди бела дня. Я даже устала.

Потом мы из машины на траву вывалились и лежали, как бездыханные тела, на облака смотрели. Тут я увидела через дорогу мальчишку на чердаке, не маленького, лет пятнадцати, дачника — сидит и на нас глазеет. Тогда я нарочно Павла погладила где нужно и подставилась задом, на четвереньки встала, носом в землю уткнулась, чтоб повыше. Натрахались до полного блаженства.

Он сообщил, что сказать ничего пока не может, что если я его случайно встречу, то надо делать вид, что не знакомы, и чтобы завтра в одиннадцать ночи приходила на берег, будем вместе купаться и все остальное, что не успели. И будем учиться машину водить, как сегодня (?). Вот такой праздник секса. Собрала одежду по частям, где что бросили, и через доску в заборе полезла назад. Тетка Нюра ничего не заметила, сказала только, что звонила в город и скоро А. С. нас навестит, чтоб ему пусто было. Сидел бы уж в городе со своей стервозной мадам».

Ира все время думала о муже. Непрерывно, днем и ночью. Он начал мерещиться ей в каждом проходящем. Саше она рассказала, не все, учитывая его чувства, которые не открыто, но напрягали воздух. Как в школе, точно так и теперь — восхищение и напускное равнодушие. Все по-прежнему. Но теперь ее до сумасшествия доводила мысль об утонувшем муже. Ей хотелось вернуть все обратно. То спокойствие, которое он ей давал, на самом деле и было главным, а вся эта любовь — пустяки. Странно, что, живя с Алексеем, она часто вспоминала о Саше, а теперь — наоборот. Всегда чего-то не хватает, и то, чего не хватает, кажется позарез необходимым. Здесь, в чужом городе, с Сашей, все было заряжено беспокойством, и сам он тоже. Вечно крутит пальцы, ломает сигареты, в постели делает больно. Когда ей на лицо во сне упала его рука, заболели скулы. А что было бы, если б он ее ударил рукой такой тяжести?.. Она не могла с ним расслабиться ни на секунду, не верила, что можно жить с ним по-человечески, он всегда был с замашками уличного мальчишки, несмотря на папу-архитектора. Он и не скрывает, что дернутый, даже гордится.