Умный, наглый, самоуверенный - [13]

— Ты с ним живешь?

— Еще думаю. Он время от времени с катушек съезжает — то хочет в Чечню по контракту, то к Грише-банкомату ходил наниматься. Деньги все, все деньги. Я маме говорю: ты чем в жизни занималась, социализм строила, а теперь денег нет зубы запломбировать, а она отвечает, что, мол, и мои дети когда-нибудь вырастут и вместо благодарности ткнут мордой. Я думаю, она права, — Катя вздохнула, — родятся, вырастут и скажут — ну и что вы делали, только бабки, как бешеные, заколачивали?

— У нас что, есть выбор? Либо деньги, либо помойки. — Авилов поднялся.

— Поехали. — Катя цедила кофе, обнимая чашку сильными пальцами. Ногти теперь царапали по стеклу, она думала.

Они сели в машину, и Авилов вздохнул, глядя, как она пристегивается ремнем. У нее это получалось эротично.

— Когда-нибудь я затащу тебя в постель.

— Не получится! — развеселилась Катя, а он снова вздохнул:

— Вот так всегда. Лучшие девушки достаются не мне. Пойду топиться, а ты оставайся со своей виной.

С Хрипуном поговорить не удалось. Он спал, напичканный лекарствами, левый глаз был заклеен, лицо — в бинтах. В одноместной палате, ссутулясь, сидел воплощением беды брат-один, свесив между коленями тяжелые синеватые руки в черных волосах.

Авилов вывел Левшу в коридор и поведал о табачном продавце. Левша в ответ сообщил, что смерть Митяйки наступила от кровоизлияния вследствие удара затылком об камень, возле которого нашли тело. Видимо, Босик не врал, они его неудачно вышвырнули. Типа несчастный случай. Но от этого никому не легче. С Катей Авилов договорился послушать ее ансамбль во вторник и, завезя девушку в кафе, отправился в сад к тетке Нюре.

Сад удивил его расхристанным видом, да и тетка была совершенно вне себя. Загорелая, с бусами на шее, она встретила его радостно-циничным возгласом: «А, приехал! Завещание писать будем?», а покормив окрошкой и пюре с котлетами, налила себе и гостю водочки и вздохнула: «А я что хочу говорить — я, Сашка, может, замуж выйду. Мне один человек предложение сделал, я ведь замужем никогда и не была, все тебя, паразита, растила на свою голову».

— Желаю счастья в личной жизни, — хмуро ответил он, прикидывая, чем чревато для него теткино личное счастье и сколько бумаг, включая акции «Римека», придется, если что, переоформлять.

— Такой человек приличный, уважительный. Из военных.

— Да не хочу я знать, какой он.

Тетка мгновенно обиделась.

— Сволочь ты. Ты сам сколько девок отмолотил. Даже из лагеря пионерского выгнали тебя за то, что в бане подглядывал за девками и сверзился прямо с лестницы. А понять не можешь.

— Да на здоровье, путайся с кем хочешь! А замуж-то зачем?

— Тебе не понять, как люди живут. Ты вроде уродец какой, тебе обязательно надо не как все, а наизнанку. Чем дурней, тем лучше. Как ты мне надоел-то, Сашка, иногда думаю, да неужто это моя сестра родила, а я вырастила эту нелюдь?

— Люди делятся на порядочных, которые утрамбовывают всех по порядку, и на дур вроде тебя. Без вариантов. Я тебя предупреждаю — возьми себя в руки. Ты единственное у меня доверенное лицо. Считай, что тебе повезло с обеспеченной старостью. Если соберешься замуж, перепишем бумаги, и все. Но за твою дальнейшую судьбу я не отвечаю. Сама решаешь — сама потом расхлебывайся.

— Ты, Саша, людей ненавидишь. Никому не веришь. Поэтому и счастливым тебе не бывать. Ты волк-одиночка. Бобылем живешь, никому не нужен. А все от жадности и презрения. Вот и ковыряйся с автомобилями, играйся в машинки, если с людьми не умеешь.

С соседом по даче Авилов знакомиться отказался. Поточил косу и за два часа выкосил сорняки у забора. Полил теплицы, починил швейную машинку. Тетка почувствовала себя виноватой и сунула ему пакет пирожков с малиной. На обратном пути настроение исправилось, он подумал, что, может, еще и обойдется. Вряд ли жених в курсе грядущих доходов тетки, если она сама о них не догадывается.

Это воскресенье началось «скорой» возле «Старого рояля», но не менее странно закончилось. Когда он, уже в сумерках, открыл дверь ключом, в коридоре стояла Ира.

— Я тебя хочу, — сказала она и распахнула черный халат. Под халатом было стройное голое тело и ярко-алые чулки повыше колен. Она отвернулась, прошла в гостиную и села на диван. Он снял ботинки.

— А я-то как тебя хочу последние двадцать из тридцати трех лет. — И он сделал удививший его самого тигрообразный прыжок на диван.

Ночью они ели пирожки с малиной, запивая их красным вином.

— Вот и все, — сказала Ира. — Теперь понятно, какая я была дура последние десять лет.

— Я тоже кое-что скажу, — продолжил Авилов. — Если есть хоть малейший шанс жить с желанной женщиной, то нужно все для этого сделать.

— Так ты?..

— Да, я, — он криво усмехнулся.

— А где Алексей?

— Вот этого не знаю. А зачем тебе? Ты уже сделала выбор. Убила мужа, бросила детей и разыскала меня. Разве не так?

— Но он ведь жив?

— Ира, но если он жив, то это значит, что он смотался от тебя к любовнице. Ты не забыла?

— Я не забыла. Но не могу поверить. Это не вмещается в голову.

— Ты представь, вот он стоит, закатав штаны, ранним утром на морском берегу, удит рыбу. Всходит солнце, появляется девушка, на ней белое платье, и ветер треплет волосы, она идет по берегу, точно что-то ищет, и радостно находит. Он собирает снаряжение, они, обнявшись, идут в дом, пьют молоко, глядя друг другу в глаза, и им хорошо. Никаких детей, никаких осыпающихся отелей, поставщиков, евроремонтов, автомобилей. Не надо лгать жене… Красивое кино. Что еще надо?