Умирать вечно - [23]

Лишь немногим демонам удалось вырваться на поверхность после того, как был преодолен водный барьер и инженерные фортификации берега. Бойцы гарнизона смогли уничтожить основную часть вторгшихся чудовищ еще под землей, а тех, что вылезли наружу, быстро убили снайперы. Однако это проникновение демонов не осталось бесследным. Во время боя под землею была нарушена корректная работа одного из четырех городских подземных атомных реакторов, некогда снабжавших весь мегаполис электричеством и — частично — теплом. Рабочим ничего не осталось кроме как отключить реактор, в результате чего Крепость осталась и без электричества. Ее жители в этот раз оказались не просто в неприятном положении, но под угрозой вымирания, ведь на электричестве была основана вся жизнь Даунтауна. В спешно возведенной электростанции на твердом топливе стремительно таяли жалкие запасы угля и древесины, существовавшие внутри периметра, а нефть и бензин так расточительно тратить было бы верным самоубийством.

Мэр Крепости вскоре после выхода из строя реактора вынужден был дать добро на увеличение поставок оружия и медикаментов обитателям Города, предварительно взяв с тех обязательство снабжать Крепость углем. С новым оружием и техникой горожане сумели выгнать демонов за пределы мегаполиса, а так же отбить у криминальных группировок южные угольные разрезы открытой добычи. Вместе с угольными разрезами в руки горожан отошли нефтеперерабатывающий завод и несколько тысяч тонн уже поставленной из Тюмени для перегонки нефти. Фактически, Крепость оказалась заложницей сама себе, ведь ее ресурсы были окончательно исчерпаны, а обладающие всем необходимым обитатели Города, оружием Даунтауна пробившие себе дорогу к топливу, ныне могли диктовать свои условия. Но на практике выработка угля и жидкого топлива для двигателей внутреннего сгорания оказалась едва ли возможной все без того же электричества.

И здесь решающее слово осталось за техниками Крепости. Они умудрились восстановить работу реактора на острове, а специальные разведывательные группы в составе лучших бойцов спецподразделений ФСБ и ГРУ путем все тех же подземных катакомб отыскали прочие заглушенные реакторы Города, сняли с них тепловыделяющие элементы и переправили в Крепость. Когда над фортификациями и мостами вновь засверкала яркая электрическая иллюминация, мэр предложил горожанам прежнюю схему сотрудничества, дополненную лишь одним пунктом: Крепость поставляет электричество на нефтеперерабатывающий завод и угольный разрез, а горожане производят жидкое топливо и добывают уголь не только для своих нужд, но и для нужд Крепости. Таким образом, в мегаполисе вновь воцарился относительный баланс. Уже никто из обитателей руин не стремился переправиться через канал или проникнуть за фортификации по мостам, а жители Даунтауна получали все необходимое извне, в обмен отдавая электричество, оружие, боеприпасы, медикаменты и наркотики…

— М-да, — промычал я задумчиво. — Должно быть, первые годы жизни после войны оказались весьма трудными для всех…

— Естественно, — хмыкнул Петр Васильевич. — Иначе и быть не может. Война ведь сама по себе не несет ничего хорошего, даже если цели ее и намерения самые благие. Война чудовищным ударом опрокидывает экономику, а затяжная война меняет образ мыслей в головах людей. Сейчас-то люди вовсе не те, что были семь лет назад или даже пять лет назад. Сейчас все люди будто не люди совсем, а шакалы или волки какие… Особенно в Городе. Может, в Крепости еще и сохранились приличные манеры, этикет так называемый, да задумываются тамошние жители не только о еде, но и о высоких материях…

— Что же вам мешает думать о высоком? — наивно спросил я.

— Отсутствие безопасности, сынок, — вздохнул старик. — Постоянное ожидание зла, которое приведет с собою смерть…

— Демоны?

— И демоны тут в том числе, Витёк… Не смотри так, я в своем уме и все, что я говорил тебе о демонах, суть правда. Но помимо них есть люди, и люди ныне не менее опасны, чем звери из Преисподней…

Мы вышли на вовсе открытое пространство, ранее бывшее некоей площадью. Поднатужившись, я смог узнать бывшую площадь Победы по характерному остову вождя мирового пролетариата, от которого теперь остались лишь ступни на мраморном постаменте. На площади тут и там расположились какие-то шатры, будто мы пришли на южный рынок, а не к стоянке охотников. Впрочем, разузнать, что это за шатры, мне не удалось, так как Георгий Виссарионович прикрикнул на нас с Василичем, и мы шмыгнули вослед охотникам в темный короткий проулок.

— Пришли, мать… — брякнул автоматом Георгий Виссарионович.

Мы стояли перед двумя здоровенными трехосными грузовиками, будто бы отдаленно знакомыми. Грузовики были как две капли воды похожи один на другой, блестели черными боками броневых пластин, сверкали яркими галогенными лампами передних фонарей. Корпус бронированных машин был выполнен по типу автобуса, без каких-либо откидных ковшей, прицепов и так далее. Ненормально высокая подвеска и обилие заклепок, намекающих на внушительное бронирование, не могли не вселить в меня чувство некоего трепета, уважения перед мощью броневиков.