Умей хранить военную тайну - [4]

Примерно через полгода вся история с арестом повторилась в третий раз: снова арест по подозрению в связях с партизанами, снова заступничество квартирантов — немецких офицеров, сравнительно быстрое освобождение и последние приветы от заключённых, обречённых на гибель…

Уже впоследствии, когда Нина К. была, благодаря бдительности советской девушки, разоблачена как фашистская шпионка, выяснилось, что вся эта история с арестами была всего лишь хитроумной маскировкой шпионки.

Нина К., малоустойчивая и безнравственная женщина, вскоре после того, как в её квартире поселились немецкие офицеры (оба они оказались гестаповцами), нашла с ними общий язык. Они соблазнили её разными подачками, а после войны пообещали взять с собой в Германию.

Всё это возымело своё действие, и Нина быстро дала себя завербовать.

Строя свою шпионскую сеть, немецкая разведка заглядывает в будущее. Уже сейчас она подбирает таких агентов, которые могли бы ей быть полезными и через 15–20 лет, т. е. к сроку, когда, по расчётам обанкротившихся гитлеровских сумасбродов, они снова попытаются взять реванш за понесенное ими поражение.

В качестве таких агентов фашисты выбирают молодых людей в возрасте 20–30 лет, проживающих в провинции и занимающихся незаметным, обыденным делом.

Роль такого агента гестаповцы поручили Нине К.

Чтобы создать среди местного населения впечатление, что она «пострадала от немцев», её время от времени арестовывали. Но даже в тюрьме она продолжала служить гитлеровцам. Её подсаживали в камеры к заключённым советским людям, главным образом к тем, кто подозревался в партизанской деятельности. По заданию гестапо Нина пыталась завоевать доверие заключённых и обещала, в случае освобождения, передать на волю записку или, в крайнем случае, привет. Таким путём немцы надеялись проникнуть в партизанское подполье. Происки фашистов окончились полным провалом. Советские люди, даже находясь в фашистском застенке, проявили должную бдительность, и никто из этих героев — впоследствии все они пали от рук гитлеровских злодеев — никто из них не назвал предательнице ни одного партизанского имени. Приветы, которые Нина К. передавала из тюрьмы, как правило, носили адреса, которые не могли дать разведке никаких нитей.

Красная Армия подходила всё ближе и ближе, и друзья Нины К. из гестапо начали готовиться к бегству. Стала собираться и Нина. Но ей весьма вразумительно дали понять, что ни о какой поездке в Германию не может быть и речи. Она должна остаться в городе в качестве немецкого агента. Если же она вздумает протестовать — пусть пеняет на себя: нет такого места, где немецкая разведка не смогла бы её отыскать и расквитаться с ней…

Нине К. дали несколько явочных паролей, а перед самим отступлением немцы ещё раз посадили её в тюрьму. Пусть Красная Армия её освобождает! Это лишь облегчит шпионке дальнейшую деятельность…

Обо всем этом Нина К. рассказала на суде.

* * *

Можно привести ещё один эпизод, из которого видно, как гитлеровские шпионы проникают в советскую среду.

Аптекарь Ц., о котором здесь рассказывается, предстал перед судом военного трибунала в начале войны. К великому удивлению многих лиц, ставших его невольными пособниками, он оказался шпионом, причём встречавшиеся с ним неоднократно советские люди меньше всего могли заподозрить в нём вражеского агента.

Ц. появился в городе лет 35 назад. Он приехал откуда-то с юга и поступил помощником провизора в аптеку. Тогда это был молодой человек, хороший работник, скромный и тихий на вид, хозяин-немец оценил его и пообещал «вывести в люди».

— Вот когда на старости я уеду в Германию, — неоднократно повторял он, — аптека перейдёт к вам. К тому времени вы накопите денег и сможете купить дело на ходу.

Однако аптеки немцу продавать не пришлось. После октября 1917 года хозяин сбежал, а Ц. стал советским служащим, заведующим этой же аптеки.

Шли годы, Ц. продолжал сидеть за стойкой, принимал рецепты и продавал всякую мелочь. В городе чуть ли не каждый житель знал этого приветливого и словоохотливого аптекаря. Многих своих постоянных клиентов он называл по имени и отчеству. При случае он заботливо осведомлялся о здоровье членов семьи и о том, как идут дела. В аптеку заходили не только за покупками, но просто побеседовать, поделиться новостями. Этому человеку верили, считали, что ему обо всём можно рассказать, к нему шли посоветоваться… Кому могло притти в голову, что этот степенный старик — резидент вражеской разведки, махровый немецкий шпион!?

Основное промышленное предприятие в городе — крупный оборонный завод с давних пор привлекал к себе внимание немецкой разведки. Она создала здесь свою шпионскую шайку, в которую входили главным образом местные жители-немцы; несколько преподавателей, музейные работники, банковский служащий, бухгалтер заводоуправления, художник местного Дома Красной Армии. Ядро этой организации гнездилось в местной кирхе, возглавлял её пастор, а большинство из этих лиц входило в церковный совет. Но немецкая разведка отдавала себе отчёт в том, что неминуемо наступит день, когда органы советской власти ликвидируют всю организацию. В предчувствии этого она начала усиленно вербовать агентов среди местного русского населения. Выбор пал на провизора Ц., о котором было известно, что до революции он работал у хозяина-немца и был у него на хорошем счету. Помимо всего прочего за этим человеком водился «грешок», на котором разведка и сыграла.