Умерла — поберегись! - [17]

— И? — настаивала я, и он нахмурился.

— Я позвонил в девять-один-один. Во сне, — добавил Джош, и мышцы у него на шее напряглись. — Они велели не класть трубку, но я бросил. Сбежал вниз, посмотреть, что с тобой. Когда я спустился, ты была уже одна и как будто… уснула. Перестала дышать.

И на самом деле не было ни единой причины снова начинать, мрачно подумала я.

— А потом? — Я не знала, что случилось между моей смертью и моргом. Барнабас не стал бы об, этом говорить.

— Ну… — Джош взволнованно следил за дорогой. — «Скорая» приехала быстрее полиции. Они положили тебя в черный мешок с «молнией». Когда ее застегивали… Никогда не забуду этот звук. — Он опять заерзал, словно был чем-то смущен. — Спасатели молча вытащили тебя из машины. Это их работа, но было видно, что им не по себе.

— Такого я не помню, — прошептала я. Хранительница вернулась на свой колокольчик — свет ее снова померк — и молча слушала.

— Полицейские, — Джош помедлил, сделал вид, что осматривается, но на самом деле просто собирался с духом, — посадили меня на заднее сиденье, отвезли в больницу на осмотр, хотя я и сказал, что даже не ехал в той машине. Там был твой отец. Он плакал.

Чувство вины захлестнуло меня. Рон сказал, что стер все это из папиной памяти… А если нет? Кошмар.

— Он сказал, что я не виноват, — продолжал Джош вполголоса. — Но я же должен был отвезти тебя домой. А потом сон обрывается. Как будто ничего и не было. Я дома, оттираю грязь с парадных туфель, пока отец не наорал. — Я взглянула на него. Он тряс головой, не отводя глаз от дороги. — Странная штука, я ведь помню, как чистил туфли. — Джош посмотрел себе на руки, потом снова на дорогу. — Будто этого никогда не было, а с тобой все в порядке. Ненавижу такие сны.

Как он вообще мог принять это за сон? Но он явно старался понять, откуда же взялась грязь на ботинках, если он не спускался вниз по откосу.

— Я испортила платье, — заговорила я. — До сих пор за него плачу.

Джош мельком взглянул на меня и снова передвинул руки на руле.

— Это был сон. Ты же здесь. Живая.

Я высунула руку в открытое окно и дотронулась до крыши машины.

— Ну здесь-то я здесь.

— Живая, — Джош фыркнул.

Я дотронулась до амулета и сказала:

— Не совсем. — Джош притормозил вслед за серым «корветом» и, усмехнувшись, обернулся ко мне, тогда я поправилась: — Вернее, совсем не живая.

С колокольчика раздался звенящий голосок:

Одна девочка в кедах упертая

Всех подряд уверяла, что мертвая.

Ей никто не поверил.

Доктор быстро проверил —

Сто лекарств пьет девчонка упертая.

Я пнула ногой — вовсе не в кеде — по колокольчику, и шум вывел Джоша из задумчивости.

— Знаешь что, — сказал он, «корвет», а за ним и наша машина двинулись с места, — забудь, что я тут болтал. Мне все в школе говорили, что ты чокнутая. А я отвечал, что тебе просто не с кем поговорить. Но, черт возьми, ты и правда ненормальная, если в это веришь. А если просто хочешь всякими россказнями про мертвецов привлечь внимание, то мне тебя жаль.

Я понимала, почему он не хочет поверить, но это по-прежнему выводило меня из себя.

— Ладно, давай расскажу, что из твоего же сна ты забыл, — язвительно предложила я и оставила колокольчик в покое. Если Рон не хотел, чтобы хранительница узнала о камне Кайроса, нечего было ее со мной оставлять. — Кайрос смуглый и такой сексапильный, что даже солистка девчачьей группы с катушек бы съехала. Он поцеловал меня. И ты это помнишь. Я тебя видела.

— Ты целовалась с Кайросом? — и без того тоненький голосок моей хранительницы стал еще выше от удивления. — И знать не хочу, что ты тогда сделала, чтобы заполучить его амулет. О господи!

Это было оскорбительно, и Джош, перед тем как посмотреть на дорогу, заметил, какой уничтожающий взгляд я бросила на колокольчик.

— Кайрос придержал дверь, и я села в его кабриолет, — продолжала я. — Вы с Барнабасом вышли следом. Помнишь Барнабаса? Высокий парень с недовольным лицом? В общем, верх у машины был откинут. — «Чтобы уж наверняка убить тебя, милая», подумала я.

Ангел весело захихикал:

— Барнабас провалил задание? Так вот почему он в последнее время не работал? Ох, святые шишки серафимов! Чем дальше, тем лучше!

Джош внимательно слушал, и, приободренная, я продолжила:

— Машина съезжает с правой обочины. — При этом воспоминании на душе у меня стало тоскливо. — Переворачивается дважды. При первом же ударе ветровое стекло разлетается вдребезги. Я пристегнулась, вот меня и не выкинуло наружу. Ремень спас мне жизнь. — Я взглянула на тот, которым была пристегнута теперь. Старые привычки… — Потом машина останавливается, Кайрос оказывается возле моей двери, на нем ни царапины, — прошептала я, — и его мерзкий меч проходит сразу сквозь меня и металл машины. Крови нет. Вообще ни следа.

Хранительница уселась мне на колено, сострадание и тепло солнечным лучом согрели меня. Я улыбнулась ей, потом подняла глаза и отвела от них волосы.

— Ты выскочил из машины. И пока бежал вниз по склону, позвал меня дважды. — Я вздрогнула, вспомнив его голос, наполненный страхом. — Прости, Джош. Ты не виноват.

— Хватит! — Он, тяжело дыша, вцепился в руль.

— Он тебе не верит, — язвительно заметила хранительница.