Умереть на рассвете - [8]
— Так, — поставил Иван пустой стакан и отмахнулся от жены, что порывалась налить еще чаю. — Рассказывай, что тут у вас творится-то?
— Так чё рассказывать-то? Жеребчика моего в девятнадцатом году в армию забрали, дали расписку — вот кончится война, вернут его в целости и сохранности. Война кончилась, а мне хрен на лопате, а не коняшка. Я в волисполком ходил, а там говорят — дед, мы твоего коняшку на фронт не посылали, кто забирал, с него и требуй. А кто забирал-тο? А забирал его Лямаев со товарищи. Так расстреляли Лямаева за миродерство и шкурничество, а с покойника какой спрос? В уезд пошел, а мне и там отворот-поворот — мол, погиб твой жеребец за светлое будущее, так радуйся, что лошадь коммунизму послужила. Велели в кассу идти, получить дензнаками два "лимона". Это чё, две буханки хлеба? Тьфу ты, едрит твою в дышло и с просвистом.
Услышав про расстрелянного Лямаева, Иван усмехнулся. А ведь хотел отыскать эту тварь да поквитаться… Что ж, может, оно и к лучшему. Неча о всякое такое… руки пачкать.
Не то от жалости к жеребчику, не то от выпитого у старого Николаева задрожал голос, а по небритой щеке прокатилась слеза.
Иван кивнул жене, и Марфа торопливо налила деду еще полстаканчика.
— Лошадь-то сколько нынче стоит? — Скоко-скоко, с куриное коко! — пьяно ухмыльнулся отец, которого уже развезло. — Ежели краденую у цыган сторговать за рожь, так, может, пудов за двести отдадут, а жеребенка, некраденого — так пудов за пятьсот. Если лет пять покопим — можно купить.
— Украсть, что ли?.. — в задумчивости изрек Иван.
— Как это — украсть? — всполошилась мать. — Поймают — в тюрьму посадят.
— Это он шутки шуткует, — успокоила Марфа свекровь и с опаской улыбнулась мужу: — Ниче, картошка и лук есть, до осени протянем, не привыкать.
— Можно корье драть. Шорники черемуху да иву берут кожи дубить, — подсказал отец. — За два пуда ивового корья фунт соли дают, а за дубовое корье — еще больше. Сколько, не знаю — хреново у нас с дубами. Картошку скоро огруживать надобно, а там сенокос, можно в батраки идти. На хутора куда — в тот же Романов, к Оленичевым или к Очеленковым, там работники всегда нужны. Кормежка бесплатная, ночлег. А по осени рожь убирать наймешься. Там, глядишь, заработаешь пудов тридцать, а то и боле.
Иван почувствовал себя так, словно ему на голову вылили ушат холодной воды. Это что же такое? Родной отец предлагает идти в батраки? Ему, кто воевал за Советскую власть? Отмахнувшись от укоризненного взгляда матери, кивнул жене на бутыль — наливай, мол. Кажется, глоток самогонки — то, чего не хватало. Но, как только поднес стакан — в нос шибануло сивухой, пить расхотелось. Удивившись самому себе — на фронте, бывало, голимый спирт пили, махоркой закусывали — и ничего. А уж самогонки-то, какой только ни доводилось пить — и яблочную и ржаную. И даже довелось попробовать барские вина, из графских подвалов… Кислятина! А самогонка, она, конечно, дрянь, но пить можно.
— Ты, Ванюшка, не переживай, — вздохнула мать. — Мы-то еще ничего живем, с голодухи не пухнем, как другие. У Яшки лошадь есть. Старая, правда, зато в армию не взяли! Яшка с нас немного за пахоту берет — полпуда с десятины.
— С отца да с матери берет? Вот куркуль! — удивился Иван.
— А как не брать-то? — заступилась Марфа за сына. — Лошадь-то у него своя, не казенная. Нам дай, тому дай, еще и соседи просят. Так вот и выкручиваемся помаленьку. — Может, в городе пойти работу искать? — размыслил Иван вслух.
— Да где ты ее найдешь-то? — усмехнулся отец. — В городе-то таких, как ты, знаешь сколько? Солдаты-то уже с прошлого года все идут и идут, работы просят. Была бы у нас лошадь, можно на заработки податься. Вон Спиридон Кочетов, в прошлом годе в Пошехонье ездил, всю зиму бревна возил, так еще одну лошадь купил.
— Ну, вы тут сидите, а нам с Марфой на огород пора, — закряхтела Ульяна, поднимаясь из-за стола. — Солнце-то вон уже где. Все добрые люди работают.
Супруга дернула щекой и засуетилась, убирая со стола. Отец, ухватив недопитый сыном самогон, быстро опрокинул стакан. Окончательно окосев, развалился на скамейке и попытался ухватить Марфу за обтянутую выцветшим ситцем задницу. Та равнодушно и привычно вильнула, стряхивая руку, а мать словно и не заметила.
"Может, у нее не только с комбедовцами чего было? — хмыкнул Иван про себя. — Может, еще и с батькой?"
— Не бзди, Ванька, на твой век баб хватит! — засмеялся отец. — Верно, Марфа?
— Да пошел ты! — выругалась баба и выскочила из избы.
— Ой, дурак старый! — плюнула мать в сердцах. — Намелешь тут бочку арестантов!
— Чё бочку-то? Хе-хе-хе… Сама-то сколько раз с батькой моим на сеновале валялась, а? А Яшка от меня али от батьки?
— А хоть бы и от батьки твово! — разозлилась мать. — Яшка-то самогоновку не лакает, как ты. И хозяин хороший, не то что всякие-разные!
Повернувшись к Ивану, виновато улыбнулась сыну:
— А ты, Ванюшка, не слушай его. Нажрется, так и мелет языком-то, мелет. У, падеретина! Вот так вот, взяла бы ухват, да дала бы тебе по башке-то!
Николаев-старший сложил руки на груди и запел, гнусаво и противно:
— Эх, ё…ли по рамам — вылетали косяки!
Хан Батый назвал этот город «злым». Ещё нигде его войско не встречало столь ожесточённый отпор. Русские витязи отважно бились на крепостных стенах маленького Козельска, защищая его от несметных полчищ кочевников. Семь долгих недель длилась осада. Потом город пал. Ворвавшись в Козельск, завоеватели не пощадили никого, даже грудных детей. И вот появился шанс переиграть тот бой, навсегда изменив привычное русло истории. На помощь далёким предкам отправляется отряд российского спецназа во главе с майором Деминым. Их всего пятеро против десятков тысяч, задание выглядит форменным самоубийством.
Артакс, наконец-то устав от приключений, решил отыскать себе место, где можно наконец отдохнуть. Здесь никого не удивляет, что богомолы пребывают ростовщиками, гномы варят сыр, а шойзели строят мосты. Здесь Артакс встретил любимую женщину. Но прежде, чем будет сыграна свадьба, бывшему наемнику придется раскрыть тайну гибели отца своей невесты, а заодно и снять проклятие с Черного леса.
Много лет назад граф д’ Арто стал «псом войны» Артаксом. Дорога привела его в волшебную страну, где он нашел дом и любимую девушку. Но свадьба опять откладывается, потому что Артакс не может отказаться исполнить просьбу правителя — отыскать пропавшего сына. И бывшему наемнику придется вернуться туда, где его когда-то предали.
Он победил целую армию, отстоял город и нажил множество врагов. Его предали люди, за жизни которых он сражался.Потом он стал каторжником. А еще чуть позже его объявили беглым каторжником.Хотя кое-кто до сих пор считает его лучшим наемником этого мира, «псом войны» Артаксом. Или — Юджином-Эндрю д'Арто, принцем крови и наследником королевского рода.Он умеет убивать и выживать, умеет сражаться сам и заставит воевать других.Не умеет он только одного — нарушать однажды данное слово.
Солдат всегда мечтает стать генералом, оруженосец — рыцарем, а принц — королем. Но из любого правила бывают исключения.Двадцать лет назад юный граф д'Арто просто не вернулся домой. А в отряде «псов войны» появился наемник Артакс. Он служил под знаменами всех королей, сидел в осадах и защищал города, пережил почти всех своих врагов и давно стал легендой. Его трудно убить. Еще труднее — обмануть.Но даже опытного наемника можно предать…
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Конец IX века. Эпоха славных походов викингов. С юности готовился к ним варяжский вождь Олег. И наконец, его мечта сбылась: вместе со знаменитым ярлом Гастингом он совершает нападения на Францию, Испанию и Италию, штурмует Париж и Севилью. Суда норманнов берут курс даже на Вечный город — Рим!..Через многие битвы и сражения проходит Олег, пока не поднимается на новгородский, а затем и киевский престол, чтобы объединить разноплеменную Русь в единое государство.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.