Умереть – это не страшно - [10]

Что было потом? Помню смутно. Только никого уже в комнате не было, кроме меня и Вовы. Мозги отъехали конкретно. Вдруг стало нестерпимо жарко, и я стаскивала с себя одежду… Сама! Потом — провал. Очнулась… Вокруг все плыло, как в тумане… Помню себя в одном лифчике и больше — ничего! Как дешевая шлюха! Обрывки сознания выхватывают Вову на мне…

А потом… Помню, как сердце готово было выпрыгнуть из груди и тут же — останавливалось… Помню смутно, как меня непрерывно тошнило… и Вова бегал со мной на руках к умывальнику, который находился на улице, чтобы умыть меня ледяной водой и привести в чувство… Помню, как задыхалась… Очень сильно… Казалось, что я мучительно умираю… Вот уж «прынц» перетрусил, я думаю, поэтому и удерживал в этой треклятой комнатенке почти до утра. Он пересрал! А если бы я умерла без медицинской помощи?! Он бы просто меня закопал недалеко в лесочке, которые вокруг турбазы нескончаемы.

Потом, не помню во сколько, он привел меня к домику, где на веранде сидела моя любимая бабушка Оля. Увидев меня, еле державшуюся на ногах, она сказала:

— Алиса, ты дрянь!

Ну да, взрослым всегда легче обвинить тебя, нежели разбираться, как ты вообще осталась жива. Но удивительнее всего было то, что Вова повторил за ней:

— Алиса, ты дрянь!

А мне почему-то не было даже обидно. В меня как будто чертик вселился с этого момента. И я влюбилась в Вову, в эту мразь, пахнущую дорогими духами, одетую в черные фирменные джинсы и кипельно-белую рубашечку. Зачем мне что-то было подмешивать, чтобы я чуть коньки не отбросила, если я была готова сделать все сама без принуждения, так он был хорош собой. Принц на белом коне! Не меньше! Я приняла все за настоящую любовь… И это было страшно!

1996 год

(Из дневника Алисы)

Как ни ужасно звучит рядом с безумными откровениями дочери, я весь прошедший год продолжала поиски того единственного мужчины, который мне предназначен судьбой. Да, вот так высокопарно! И никак иначе! Судя по дневниковым записям, Алиса унаследовала от меня наивную тягу к сказочным, несуществующим в реальной жизни, персонажам. Я же понимала, что привести в дом лишь бы кого при взрослой дочери нельзя. А вдруг мой будущий муж к ней начнет приставать? Примеров — масса.

Напомню, что я — красивая женщина, поэтому поклонники постоянно увивались вокруг, но ни одного достойного не наблюдалось. Женатики меня мало интересовали. Выдирать из семей я никого не собиралась, но других кандидатур на горизонте не было, потому что, как говорилось выше, в раннеперестроечную моду вошли фотомодельки. О ком обычно вспоминаешь в первую очередь, когда хочешь заполнить образовавшуюся рядом пустоту? Свято место пусто не бывает, не так ли гласит народная мудрость? Конечно же, вспомнишь о школьных влюбленностях или привязанностях.

Практически сразу, как только я осталась одна, рядом со мной нарисовался Сашка-Грек, которого в школе я всегда воспринимала, как друга, очень близкого друга, но — не больше. Кстати, кличку Грек ему придумала я из-за накачанных бицепсов, греческого профиля и его увлеченности греко-римской борьбой, которая пришлась на время моего прочтения «Мифов Древней Греции». Короче, все срослось для того, чтобы назвать Сашку Греком.

— Грек, пожалуйста, принеси мой портфель из раздевалки, я там его забыла… Грек, стрельни сигаретку… Грек, а вон тот парниша неправильно на меня посмотрел…

И так далее… Дружок-одноклассник, в общем. Он называл меня тогда вполне по-домашнему, как родную сестричку — Татка. Интима не было. Берегла я свою девичью честь до окончания школы, как и большинство моих сверстниц: до сексуальной революции было далеко.

Сашку-Грека забрали в армию сразу после школы. Шел 1979 год. Всем нашим мальчишкам крупно не повезло: они попали прямиком в Афганистан. Нашему потоку повезло меньше всех последующих, служивших исключительно по контрактам, а мои бывшие одноклассники стали первым пушечным мясом, которое бросили в прорыв, в военный конфликт, в топку. К счастью, Грек остался в живых. Он вообще слыл везунчиком. Через полгода бойни с душманами Саша как-то сумел выкрутиться, написав заявление о поступлении в военное училище, после окончания которого, его направили прямехонько в Европу. Тогда это было очень круто!

Но переменчивая госпожа-удача неожиданно отвернулась от моего дружка. К нашей с ним послешкольной встрече спустя пятнадцать лет, он похоронил свою жену-красавицу, отправил двоих дочерей по бабушкам-дедушкам, а сам находился в несколько удрученном состоянии.

Горевал мужик… Хоть и не сильно, потому что баб вокруг крутилось немерено, ведь мой школьный дружок оказался при деньгах: бывшим афганцам вышли большие послабления и налоговые льготы тем, кто решил заняться бизнесом. Видимо, жалость к нему я и восприняла на первых порах за любовь.

К нашей встрече Сашка-Грек уволился из армии подчистую и плотно занялся риэлторской деятельностью. И неплохо начал, я вам скажу! Он с армейскими дружками развернул бурную деятельность по расселению московских коммуналок — сверхприбыльное дело! Особенно если сделки проходили не совсем законно. Еще прибыльнее, если за дело брались черные риэлторы, а бывшим афганцам ничего не стоило разобраться с неугодными владельцами квартир. Убивать — наука не хитрая. «Главное — нАчать!» — как говорил Горбачев, последний генсек СССР, с ударением на первый слог. А что еще умели бывшие афганцы, кроме как — убивать? Искореженные жизни, искореженные судьбы…