Умельцы - [3]

Витя Брюнет не был директором завода или универмага. Но тоже имел «доступ» к дефициту. Витя Брюнет был фарцовщиком. Вообще, процентов девяносто нынешних бизнесменов начинали с фарцовки. Многих уже нет. Кто-то уехал за бугор, кого-то убили, многие спились или подсели на наркоту. Студент второго курса «деревяшки»[1] Виктор Голубков фарцевал, считал неудачным день, когда зарабатывал меньше двухсот рублей. Я, оперуполномоченный УР, получал столько за месяц.

Витя приехал в Ленинград из Волгодонска, жил в общаге. Там же познакомился с центровыми. Центровые ходили сплошь «в прикиде», ездили на такси, сорили деньгами. Курили только импортные сигареты и сами в общаге не жили. Снимали кто комнату, а кто и квартиру. Смешливый, энергичный и общительный Витя вошел в их круг. Слово «фарцовщик» неосведомленный человек воспринимает узко и неправильно: фарцовщики — это, мол, непутевые подростки, которые шустрят вокруг иностранцев. Клянчат жвачку, сигареты, сувениры… мелочь. Э-э, нет! Были, конечно, и такие, были. Но настоящая фарцовка — это бизнес, в котором крутятся большие деньги. Очень большие деньги. В этом бизнесе налаживались постоянные связи с иностранцами и с нашими морячками. Товар шел партиями. В дело были втянуты тысячи человек: подростки, таксисты, проститутки, работники гостиниц, сотрудники милиции. Фарцевать мог и двенадцатилетний школьник, и доцент вуза. Работающих среди них, впрочем, было немного — бизнес требует времени. Как правило, деловые ребята оформлялись куда-нибудь фиктивно только для того, чтобы иметь запись в трудовой книжке. Они работали сторожами, стрелками ВОХР, истопниками в котельных по графику: сутки через трое. При официальной зарплате в шестьдесят рублей ребятишки хорошо гуляли в «Европе» и «Астории», в «Метрополе» и «Кавказском», Многие ездили на своих «шестерках» и «семерках», оформленных из осторожности на дядю Васю или тетю Дусю. Они презирали все «совковое». Жили широко и весело. И опасно. Их прихватывали и мы — менты, и комитетчики. У них изымали товар. Они получали срокА. Случалось, их грабили махновцы[3] или обували каталы… Они нанимали спортсменов для охраны.

В эту среду Витя Голубков вошел легко и естественно, как будто он родился на Невском. Всего через год с небольшим он стал Брюнетом, снял квартиру на Гражданке. Учился Витя легко — доставал заморское шмотье преподавателям, их женам, детям, тещам, любовницам. Курсовые за него писали сокурсники. Он только платил. В своем деле Брюнет был, безусловно, талантлив… если уместно говорить о таланте в столь специфическом ремесле. Так или иначе, он был умен, осторожен где нужно, а где нужно — дерзок. Быстро заработал авторитет. Дважды Брюнет оказывался под следствием, отдыхал в «Крестах», и оба раза за недоказанностью выходил на свободу… Таким был период «начального накопления капитала». Очень, в сущности, типичным.

— Так что у тебя случилось, Брюнет?

— Очень херовая история, Борисыч. У меня в офисе убийство произошло, — мрачно сказал Брюнет и посмотрел на меня сбоку, оценивая реакцию.

— Нормально, Витя… в офисах разборки проводишь?

— Да я, Борисыч, ни сном ни духом… Как снег на голову. У меня из-за этого характерного поступка такая канитель началась — караул. У меня два серьезных контракта могут накрыться. У меня…

— Стоп! — сказал я. — Погоди, Брюнет. Давай-ка спокойно. Что ты хочешь от меня?

— У меня убийство в офисе. Убит сотрудник. Второй по подозрению задержан по 90-й статье… В «Крестах» сейчас. А у меня из-за этих мудаков куча проблем. Хочу, чтобы ты помог разобраться… Поможешь?

— А как обзывается твоя контора?

Брюнет вытащил из кармана пиджака визитку, протянул. Я взял в руки четырехугольник плотного, очень высокого качества картона с золотым тиснением. В левом верхнем углу располагался логотип фирмы. Правее и ниже — название: ЗАО «Магистраль — Северо-Запад», еще ниже: Голубков Виктор Альбертович. Генеральный директор. Еще ниже — четыре телефона в столбик. Строго и с достоинством.

— Крепко ты поднялся, Брюнет, — сказал я и протянул визитку обратно.

— Ты, Борисыч, визиточку-то оставь. Пригодится… И вот еще что, Борисыч… ты меня при сотрудниках Брюнетом не называй.

— При каких сотрудниках, Брюнет?

— В фирме.

— А на хрен мне твоя фирма, Брю… Виктор Альбертович?

— Постой-ка, Борисыч. Как мне тебя понимать: ты берешься или нет? — спросил Брюнет, глядя на меня с прищуром.

— Нет.

— Почему?

— Я из ментуры ушел, Виктор Альбертович. С этим покончено. А в частных детективов пускай детишки играют… Будь здоров, Брюнет.

* * *

Черная полоса в жизни старшего оперуполномоченного УР Дмитрия Петрухина началась в конце января. Январь двухтысячного года был слякотный, оттепельный, с частыми снегопадами. Пугали гриппом — страшным вирусом «А» с австралийским названием «Сидней». В первые январские дни постоянно подпрыгивал курс доллара, в валютниках стояли очереди. В Думе коммунисты, объединившись с «Единством», дербанили портфели. Вокруг них суетился Вольфыч. В Грозном шли бои. НТВ критиковала армейских, заявляла, что Генштаб занижает потери.

Двадцать восьмого января капитан Петрухин и старший лейтенант Лущенко работали возле Мальцевского рынка. Вообще-то, они оказались там до известной степени случайно. Но уж раз оказались — грех не пройтись с бредешком: любой рынок для опера представляет интерес. А уж Мальцевский тем более. Расположенный почти в центре города, он издавна был криминальным омутом.