Улыбнитесь, в вас стреляют! - [57]

До леса они все-таки добрались. Женя заявила, что необходимо сделать привал. Тигр не спорил, он понимал, что женщинам действительно требуется отдых. Они еще толком в себя не пришли после всего случившегося! Место он выбрал сам: закрытая от обзора из города полянка в тени молодых деревьев.

Стоянка наметилась долгая. Тигр рвался чем-нибудь помочь, что-нибудь сделать, но его усадили у дерева и запретили двигаться. Может, им это и было нужно, суета помогала девушкам не думать об охоте, забыть весь этот долгий день. Он с любопытством наблюдал за возней своих спутниц и поймал себя на мысли, что и дальше хотел бы жить так – рядом с кем-то и ради кого-то.

Ага, а потом этот кто-то его бы продал! Спасибо, проходили уже!

Женщины устроились на поваленном бревне напротив него. Смешно было видеть, как они рассматривают его, но при этом делают вид, что их интересует исключительно лес за его спиной. Или, может, они сравнивают его с другими? Не только его внешность, но и поступки? Они вряд ли знают, что и Бык помог им, они ведь ничего не видели. Судя по всему, девушки считали, что охотники затеяли какую-то разборку в очень удачный момент и поэтому отвлеклись от поисков жертв. Сказать им правду или нет? Лучше не надо, потому что они расстроятся, и без того бед хватает. Пусть пребывают в блаженном неведении.

– Можете не изображать вежливость, – сказал он, понимая, что это отвлечет их. – Я знаю, что вы раньше таких, как я, не видели.

– Так, а кто ты? – повторила свой вопрос Агния. – Тогда ты не успел ответить… И только не ограничивайся, пожалуйста, «Белым Тигром». Думаю, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Он понимал. Думать почему-то становилось легче, чем раньше… уж не удар ли так подействовал?

– Мы считаемся животными в Цирке. Я знаю, что раньше мы были людьми, но это уже в прошлом. Никто из нас не помнит, кем мы были до Цирка.

– Но хотя бы то, как ты попал в Цирк, ты помнишь?

– Да. Меня… меня продали мои родители. Это я помню, но больше – ничего. Меня забрали из дома, потом привезли куда-то, принялись тренировать. Много чему учили, в основном драться, быстро бегать. Потом меня лечили, я часто болел… Когда перестал болеть, снова начали тренировать. Я кочевал из тренировочных залов в больницу, это все располагалось близко одно от другого.

Его голос звучал ровно, спокойно. Собственно, Тигр ожидал, что и с эмоциями будет то же самое, но ошибся. Лед трескался все сильнее, вытаскивать наружу, из глубин памяти, эти воспоминания из себя было неприятно и почему-то стыдно.

Агния смотрела на него, не мигая. Женя прижала руку ко рту, казалось, что она вот-вот расплачется. Ну и почему они так бурно реагируют? Это же не с ними произошло!

– А когда ты… – Агния запнулась, но быстро взяла себя в руки. – Когда ты начал выглядеть вот так?

– Постепенно, это не сразу случилось. Я смутно помню тот период, я все время в больнице лежал. Меня часто усыпляли, а когда я просыпался, что-то менялось. Сложнее всего было с кожей – когда у меня появились эти полоски, я чуть не помер, с лихорадкой неделю провалялся. Но ничего, выкарабкался. Я знаю, что некоторые умирали в процессе изменения внешности, слышал, как об этом говорили врачи и наши учителя. Так что мне повезло.

Женя вдруг подалась вперед и обняла его. Тигр от неожиданности чуть не повалился на землю, помогло лишь то, что за его спиной был ствол дерева.

– Ты чего?! – ошеломленно прошептал он.

Но она не ответила, только прижалась к нему еще крепче. Тигр не знал, что нужно делать, поэтому не сделал ничего.

– Женька, оставь его в покое, – мягко произнесла Агния. – Задушишь ведь!

Женя послушалась, отстранилась, украдкой вытирая глаза.

– Пардон, – смущенно улыбнулась она. – Я в последнее время какая-то слишком сентиментальная стала… Светская тусовка узнает – заклюет!

Тигр не стал спрашивать, что такое светская тусовка; он не был уверен, что хочет знать ответ.

– Сколько лет тебе было, когда тебя… когда ты попал в Цирк?

Было смешно смотреть, как Агния старательно избегает темы предательства его родителей – смешно и грустно. Почему она так беспокоится за него? Это ведь не должно иметь никакого значения для посторонних!

– Я не помню, сколько мне было лет, когда меня продали. Знаю, что уже много. Вроде бы я готовился окончить школу, но я не уверен. Почти всех брали в младшем возрасте.

– И ты не сбежал?! – возмутилась Женя.

– Сначала не хотел. Мне почему-то казалось, что это глупо, раз меня продали. Где бы я ни укрылся, родители выдали бы меня, потому что в противном случае им пришлось бы возвращать деньги. Им нужны были эти деньги.

– На что?

– На жизнь. Жить хорошо хотели.

Агния и Женя переглянулись, гневно зашептались о чем-то. Эмоциональные какие! Разве это странно, что его родители хотели жить лучше? Вот и продали то, что было им не нужно…

– Ну а потом? Потом ты не пробовал убежать?

– Нет, – покачал головой Тигр. – За нами хорошо следили. Да и вообще, я ведь уже не был человеком…

– Ты – человек! – перебила его Женя.

Утверждение было диким и невольно вызвало в его душе протест. Однако Тигр чувствовал, что протест этот навязан ему кем-то – его заставили думать, что он животное.