А они просто с наслаждением смакуют каждый день, радуются ему и щедро делятся своей радостью со всеми, кто готов ее принять.
Волшебный круг арены неподвластен времени, ему не грозит забвение. Он завораживает, увлекает нас в таинство, растворяет в нем. Мы покидаем цирк, потрясенные и устрашенные ликом привычного мира, увиденного нами словно в кривом зеркале. Но ведь и он полон чудес и открытий, к тому же нам не дано другого. Мы вечно торопимся куда-то, спешим, гримасничая и паясничая, убегая от самих себя, откладывая «на потом» самое важное. Клоун кривляется в цирке, а мы — в жизни. Мы все время тянем шею и становимся на цыпочки, вместо того чтобы просто идти. Даже перед смертью мы обманываем себя надеждой, что за последней чертой нас ждет другое рождение, другая жизнь. Нас не было, нас нет. Мы пребываем в зыбком состоянии прихода, незавершенного действия — топчемся на пороге, не вошли, не исчезли, а так, время зашли спросить. Вечные странники…
Портрет Августа Ангста по прозвищу Тоскующее Сердце — это повседневное лицо мира: то расплывается в улыбке, то кривится в скорбной гримасе. Огюст — он другой породы. Художник из меня, конечно, никудышный. Но мой клоун существует хотя бы потому, что я так хочу. Он пришел ниоткуда и вернулся в никуда. Так ли, эдак ли, забвение ему неведомо. Он вечен, он рядом с нами. Недавно я разговорился с одним знакомым художником о рисунках Сёра. Они тоже родились из вечности. Из ниоткуда. Из жизни. Я благодарен судьбе, которая свела меня с персонажами Сёра, воскресным утром я встречал их на Гран Жатт10, по вечерам — у Медрано. Они реальны, как я сам. Они ходят по проволоке солнечного луча, извлекая из него восхитительные звуки. Клоуны Руо, ангелы Шагала, лестница с луной и бродячий зверинец Миро… Макс Жакоб — вечный паяц, оставшийся таковым даже после того, как обрел Бога.
Эти люди, удостоившие меня — неизвестно за какие заслуги — своей дружбой, — заложники и одновременно творцы Вечности. Может, когда-нибудь нам повезет и их мир, переливающийся всеми цветами радуги, прорвется сквозь людскую слепонемоглухоту и раскроется перед нами в своей неповторимой первозданности.
Биг-Сур, январь 1948 г.
