Улыбка Пол Пота - [3]

КИССИНДЖЕР!

КИССИНДЖЕР!

У! БИЙ! ЦА!

КИССИНДЖЕР!

КИССИНДЖЕР!

У! БИЙ! ЦА!

Мы в Стокгольме. 17 апреля 1975 года. Скандируем: «США прогнали вон, веселятся все кругом». Пномпень пал, и тут-то все и начинается.

Хотя, ясное дело, что не тут. Не в Стокгольме. Скорее, это могло бы начаться в маленькой пномпеньской библиотеке с шведскими книжками. Шведская гуманитарная организация. Практикант, родом с западного побережья Швеции, возможно, из Гётеборга. Во всяком случае, так кажется по его интонации, когда он говорит: вот, мол, чокнутые. Он показывает небольшую книжицу с черно-белой фотографией на обложке. «Чокнутые», — говорит он. Книжка склеена пожелтевшим скотчем.

Она называется «Кампучия между двух войн» и была напечатана весной 1979 года. Это радужные заметки путешественников, посетивших Демократическую Кампучию Пол Пота.

Авторы указаны в алфавитном порядке. Быть может, это такая традиция, а может, просто приемлемая иерархия для тех, кто противопоставляет себя каким бы то ни было иерархиям.

Неформально порядок иной. Санитар психиатрической клиники, студент, журналист и писатель с мировым именем.

Первым троим около тридцати, последнему — пятьдесят.

Две женщины и двое мужчин.

Одна из женщин замужем за камбоджийцем, которого она встретила во Франции несколькими годами раньше. Она лучше всех знакома с молодыми камбоджийцами — леворадикальными интеллектуалами. Ее муж — революционер и когда-то работал в представительстве Камбоджи в Восточном Берлине.

Когда четверо шведов совершают свое путешествие по Камбодже, его, скорее всего, уже нет в живых. Он погиб, раздавленный революцией, за которую боролся.

Его жена еще этого не знает, другие шведы тоже. Они полагают, что он просто слишком занят, слишком занят своими революционными делами и не может встретиться с ними.

Разумеется, на самом деле все началось не с той библиотеки и не с возмущенного гётеборжца. Не с засаленной книжки, на обложке которой перечислены имена в алфавитном порядке. Все началось где-то еще. Если, конечно, вообще можно говорить о начале. Одно цепляется за другое. Возвращается. Или кажется, что возвращается. Вращается по кругу. А что, если сказать, что все начинается там, где кончается история? Что, если сказать, что все начинается там, где история начинается? Или, может быть, повторяется? Или, просто-напросто, продолжается?

5.

[БЕЛАЯ РЯБЬ]

Удар по мячу шестьдесят лет тому назад.

Одноклассник Салот Сара по старшей школе до сих пор помнит этот удар.

Футбольный матч в Кампонгчамской школе. Бисиклета, удар через себя в падении. Он остался, этот удар, хотя многое другое давно стерлось.

Говорят, Салот Сар был хорошим футболистом. Тогда еще никакой не Пол Пот, а просто Салот Сар. Он хорошо играл, а еще увлекался французской романтической поэзией. Верлен. Гюго. А еще любил играть на скрипке. Правда, это у него получалось хуже, — говорят те, кто помнит.

Тяжелый коричневый кожаный мяч. Навес. Стоя спиной к воротам, Салот Сар подпрыгивает и зависает в воздухе параллельно земле. Делает взмах одной ногой, другой, с силой ударяет по мячу и посылает его в ворота.

Кто был голкипером? Этого уже никто не помнит.

Может, Лон Нон, младший брат будущего зачинщика переворота Лон Нола и лучший друг Салот Сара?

А может, Кхиеу Самфан, будущий глава Демократической Кампучии? Ведь сын судьи был зубрилой, да еще малолеткой. Что он мог тогда, кроме как стоять на воротах?

Зато удар Салот Сара на футбольном поле в столице провинции помнят многие.

Тридцать лет спустя Салот Сар подпишет Лон Нону смертный приговор. По крайней мере теперь они играют в разных командах. Прежде чем послать Лон Нона на казнь, вспоминал ли Салот Сар те времена, когда они были неразлучны? Как они играли в футбол или как купались в реке Меконг? А может, революционные занятия самокритикой помогли ему избавиться от сентиментальности?

Бисиклета, гол. Обаятельный Салот Сар. Улыбающийся. Как любой игрок, забивший гол.

6.

На обложке заклеенной скотчем книжки — черно-белая фотография. На берегу реки люди таскают землю. Плетеные корзины, кто-то в темной одежде. Б центре два молодых человека, улыбаясь, смотрят на читателя.

На задней стороне обложки перед Ангкор-Ватом выстроилась шведская делегация. Август, погода теплая и пасмурная. На шведах рубашки с коротким рукавом и сандалии. Они одеты на удивление скромно. Интересно, это сознательный выбор?

Крайняя справа — Хедда Экервальд. Она чуть заметно улыбается, как будто фотограф слишком долго настраивал фотоаппарат и улыбка постепенно угасла. Рядом с ней — Гуннар Бергстрём, председатель Общества шведско-кампучийской дружбы. Он серьезен, руки скрещены на груди, на голове — кепка а-ля Мао, купленная в Китае. Дальше — Анника Андервик, улыбающаяся, с ветровкой в руках. Слева — Ян Мюрдаль. У него на ногах что-то вроде темных полуботинок. Он тоже весел, как-то почти по-мальчишески подтянут, с рюкзаком за плечами и огромными наручными часами.

Трава у них под ногами короткая, с широкими стеблями. Метрах в пятидесяти за ними высятся величественные башни Ангкор-Вата. Одинокая сахарная пальма растопырила свои взъерошенные ветви на фоне серого неба. Пальма растет у лестницы, ведущей к одному из входов в храм. Она немного склонилась вправо. Если эта пальма до сих пор растет там, то можно легко найти место, где они стояли.