Улыбка фортуны - [19]

— Все женщины жадные, — констатировал он, усаживаясь за стол. — Уж и не знаю, что они делают с деньгами, только никогда их почему-то не тратят. Моя мать тоже была такой. Она прятала деньги в старом чулке, и я их никогда в глаза не видел. Ну, тащи скорей обед — я голоден как волк.

— А вы нетерпеливы, — сказала Мэри строго. — Я не слышу слов благодарности. Уберите руки — горячо!

Она поставила перед ним пышущую жаром баранину, и он облизнулся:

— Да, похоже, ты кое-чему обучена. Я всегда говорил, что есть две вещи, которыми женщина должна владеть. Стряпня — первая из них. Дай мне воды.

Мэри наполнила кружку и подала ему.

— Мы все родились там. — Джем указал на потолок. — В комнате, что над нами. Отца мы редко видели. Но зато уж слышали, когда он приходил. Я помню, как он запустил ножом в мать. Он рассек ей кожу над бровью, и кровь залила все лицо. Я перепугался, убежал и забился в угол. Мать ничего не сказала, она просто промыла глаза и подала отцу ужин. Она была храброй женщиной, мне кажется, хотя мало разговаривала и никогда не давала нам достаточно еды. Меня она немного баловала, как самого младшего, и мои братья колотили меня, когда никто не видел. Между собой они тоже не очень ладили — у нас вообще не слишком дружная семья.

— Давно ваша мать умерла? — спросила Мэри.

— На Рождество семь лет будет, — ответил он, накладывая себе еще баранины. — Так уж вышло, что папашу повесили, Мэт утонул, Джо уехал в Америку, а я рос вольным, как птица. В последние годы мать стала жутко религиозной и суеверной. Она молилась целыми часами, жалуясь Господу Богу. Я терпеть этого не мог и поэтому смылся. Нанимался матросом на шхуну в Пэдстоу, но желудок у меня плохо с морем ладит, и я вернулся домой. Нашел мать высохшей как скелет. «Тебе надо есть больше», — сказал я ей, но она меня не слушалась, и я снова уехал. Некоторое время околачивался в Плимуте, сшибая шиллинг то там, то здесь. Вернулся сюда на Рождество и вижу, что никого нет, дом заперт. Меня зло пробрало. Я не ел сутки. Пришел в Норт-Хилл, а мне говорят, что моя мать умерла. Ее уже три недели как похоронили. Лучше бы уж я в Плимуте оставался, чем такое Рождество… В чем дело? Ты похожа на больную корову. Это что, от баранины?

— Хорошо бы, если бы в Корнуолле не осталось ни одного Мерлина, — проговорила Мэри. — Уж лучше эпидемия, чем такая семейка. Вы и ваш брат уже родились испорченными. Вы никогда не думали о том, как страдает ваша мать?

Джем удивленно посмотрел на нее, не переставая жевать.

— Мамаша была в полном порядке, — возразил он. — Она никогда не жаловалась. Она привыкла. Замуж за отца она вышла в шестнадцать лет, у нее не было времени, чтобы страдать. Джо родился через год, потом Мэт. Все ее время уходило на них, а когда они подросли настолько, чтобы слезть с ее шеи, появился я, и все началось сначала. Я был зачат по ошибке. Папаша надрался на ярмарке в Ланстоне, пристроив трех коров, которые ему не принадлежали. Если б не это, я бы здесь с тобой сейчас не сидел.

Мэри встала и принялась мыть посуду.

— Как там хозяин «Джамайки-Инн»? — спросил Джем, откидываясь на стуле.

— Пьет, как и его отец, — коротко ответила Мэри.

— Когда-нибудь это его доконает, — серьезно сказал Джем. — Чертов болван! Сколько это уже продолжается?

— Пять дней.

— Ну, это пустяки для Джо. Ему ничего не стоит и неделю проваляться. Потом он встанет, еле держась на ногах, как новорожденный теленок, с синими губами. Вот тогда за ним надо следить — он очень опасен, берегись.

— Меня он не тронет, об этом я позабочусь. У него есть другие дела, поважнее.

— Не говори загадками. Что у вас там происходит?

— На прошлой неделе к нам приезжал мистер Бассет из Норт-Хилла, — ответила Мэри.

Джем с грохотом отодвинул стул.

— Черт побери! — выругался он. — И что сквайр вам сказал?

— Дяди Джо не было дома. Они взломали дверь, но ничего не нашли. Сквайр был очень удивлен и уехал в дурном настроении. Он спрашивал и о вас, но я сказала, что никогда вас не видела.

Джем присвистнул и рассмеялся.

— Зачем же ты ему наврала?

— Мне показалось, что так будет лучше, — ответила Мэри. — Если бы у меня было время подумать, я бы наверняка сказала ему правду: вам же нечего скрывать, не так ли?

— Да ничего такого, пожалуй, — согласился Джем, — кроме той вороной лошади, что ты видела у ручья, — она принадлежит ему. Еще на прошлой неделе она была серой. Она обошлась сквайру в целое состояние. Мне удастся выручить за нее несколько фунтов в Ланстоне, если повезет. Хочешь взглянуть на нее?

Они вышли из дому. Мэри, вытирая руки о фартук, задержалась у двери, а Джем пошел к лошадям. Дом стоял на склоне холма, над ручьем Уитси-Брук, который извивался по долине и скрывался за холмами. За домом простиралось болото Двенадцати Мертвецов.

Раздался стук копыт и громкий возглас — из-за угла вышел Джем Мерлин, ведя вороную кобылу.

— Вот эту лошадку я хотел тебе показать, — сказал он. — Она бы тебе подошла, — сквайр вырастил ее для своей жены. Эта кобыла отправится на рынок в Ланстон, барышники за нее сразу ухватятся.

Джем сорвал травинку и принялся жевать ее.

— А что ожидал найти в «Джамайке-Инн» мистер Бассет? — спросил он.