Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника - [14]

– Да, у меня требования! – гордо заявил я. – Их два. Мне, то есть нам, нужно в аэропорт, где есть кондиционер. И еще я официально требую, чтобы вы отвели Колю пописать. Он сейчас наделает в штаны, но боится вам сказать. Он много пил в самолете.

В подтверждение последней фразы Коля еще активней затанцевал.

Иоси неподвижно продолжал разглядывать мое лицо.

– Или позовите консула! – взвизгнул я. – Я российский гражданин!

Не говоря ни слова, куратор стал перед строем изнемогающих журналистов.

– Ты, ты, и ты. – Он мрачно ткнул пальцем в трех из нас. – Шаг вперед!

Мы с Колей сделали шаг. На другом конце шеренги шаг вперед сделал какой-то парень, которого я почти не знал.

Лично я сделал шаг потому, что каким-то особым шестым чувством понял, что обстановка накалена настолько, что Иоси может грохнуть нас троих прямо тут, перед строем. При этом рев самолетов заглушит выстрелы, товарищи по профессии позорно смолчат, а старушка-мама никогда не узнает, что ее сын погиб, отстаивая честь и естественные потребности корреспондента Коли из крохотной газеты города Петушки. Старушке-маме только придет короткая весточка, что ее сын расстрелян как враг еврейского государства.

В этой героической картине правдой было все, кроме старушки-мамы. У меня мама была, но совсем не старушка.

– Ты! – Иоси ткнул пальцем в неизвестного мне парня. – Где твой пиджак? Ты, – он перевел палец на Колю, – где твоя фотокамера?

– Ты! – Его палец, наконец, уткнулся в меня. – Где зеленая папка?

– Какая папка? – выкрикнул я, перекрывая шум самолета. Я не понимал, о чем он говорит.

– У тебя в самолете была зеленая папка, ты оттуда доставал листы бумаги. Потом ты спал, потом встал и вышел. Где папка?!

Я вдруг вспомнил, что в начале полета действительно достал из сумки папку с текстами, потом что-то там правил, но потом меня сморил сон. Сейчас я не мог сказать, где папка, – видимо, она осталась в самолете, в кармане переднего кресла среди журналов и проспектов самолетного «DUTY FREE». И это было ужасно, потому что там были тексты из моей книжки, причем в единственном экземпляре.

Но более ужасным, было осознание того, что, видимо, у Иоси есть глаз на затылке, потому что в самолете он сидел впереди всех и ни разу не обернулся.

– Вы идете в самолет, забираете пиджак, камеру и папку, – приказал Иоси и, что-то коротко обдумав, отрывисто добавил: – А Коля писает!..

Коля, швырнув на землю семейный фибровый чемодан, бросился к трапу. Мы последовали за ним.

Папка оказалась в кармане переднего кресла.

Тем временем к самолету подъехал спасительный автобус с кондиционером.

Быстро пройдя паспортный контроль, вернее не пройдя, а пробежав его под неусыпным взором нашего куратора, мы погрузились в другой микроавтобус и поехали в Тель-Авив.

Иоси сидел впереди возле водителя к нам затылком, хотя уже было понятно, что он смотрит на дорогу, но видит нас.

Я чувствовал себя неудобно из-за истории с папкой – мне казалось, что нужно как-то разрядить обстановку, хотя не было понятно как.

С одной стороны Иоси меня спас, но с другой, журналистам из великой России не пристало перед кем-то извиняться.

Однако ничего не сказать было бы свинством.

На конструирование извинительной фразы ушла вся дорога до гостиницы, поэтому процесс примирения начался, когда мы уже заезжали на стоянку.

– Иоси, – решительно сказал я в широкую спину. – Ты очень помог…

– Восемь лет назад один человек вышел из самолета и оставил там цветы, – холодно перебил он меня, не оборачиваясь. – Потом был взрыв. Убило всех!..

Автобус качнуло, и на нас повалились вещи.

Мы приехали.

– Сейчас полшестого утра, – объявил Иоси. —

В семь тридцать завтрак. В восемь первая лекция.

– А спать?! – возмутился цвет журналистики. – А купаться, а катание на лодочке?

– Изг-г-раиль не оплачивает лодочку, – жестко произнес Иоси. – Изг-г-раиль оплачивает утреннюю лекцию «Главные пг-г-гинципы капельного ог-г-ошение помидоров». Ты же хотел помидоры в Петушках? – Он ткнул пальцем в Колю.

– Я все хочу! – испугался писклявый.

– Мог-г-е в двух шагах, – удовлетворенно кивнул головой шабаковец. Вашим распорядком предусмотрено купание. Но хочу предупредить – пребывая на территории государства Израиль, вы должны помнить главное правило…

– Всюду враги? – иронично перебил я Иоси.

– Всюду евреи, – уточнил куратор и как-то загадочно добавил: – А евреи – они евреи, но не ангелы…

Море и лохи

Зашвырнув ненавистный чемодан в номер, я решил немедленно бежать к морю.

Поскольку государство Израиль, вложив все деньги в капельное орошение помидоров, решило сэкономить на российских журналистах и купило нам билеты на ночной рейс, то сейчас, ранним утром в полшестого, у меня был шанс впервые увидеть то самое море, в котором, как говорят, можно купаться почти круглый год, и ради которого в эту страну уехала куча родителей моих друзей, да и самих друзей.

Схватив гостиничное полотенце и сунув его в пакет, чтобы незаметно пронести мимо портье, я быстро сбежал вниз и обнаружил в фойе Колю, который маялся от безделья. Он сиротливо сидел в кресле, размахивая ножкой, и, видимо, мечтал о гостиничном завтраке, который ожидался не ранее, чем через полтора часа.