Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной - [2]

Вот и супердевочка Уля Ляпина, несмотря на непогожее настроение, не спешила возвращаться домой. С узким рюкзачком за плечами она шла между жилыми громадинами и смотрела одновременно вверх, влево, вправо, вперед и под ноги, а еще уголками глаз ухитрялась смотреть назад.

Пешеходная дорожка вдоль дома, отделенная широким газоном от проспекта с проносящимися машинами, пешеходной была только в теории. На практике, дорожку, как и газон, давно уже оккупировали машины. Некоторые вросли колесами в разбитую скорлупу асфальта и, как калеки в переходах метро, пытались выжать из прохожих слезу, таращась в лица виноватыми фарами. Другие, те, что поновее и понахальнее, упорно перли по асфальту дорожки, шумно фыркая вонючими газами и обдавая прохожих грязью.

Район, в котором жила Ульяна, почему-то считался спальным, хотя люди, что его населяли, не только спали, но и ели, гуляли, толпами ходили по магазинам, разводили на балконах цветы, развлекались, выгуливали собак, словом жили самой обычной жизнью, какой живут и в центре и на окраинах. Да, здесь не было театров, музеев, зоосада, филармонии и Невы, зато было много неба и много воздуха, за проспектом, через дом от их дома, начинался сосновый парк, неподалеку было сразу три озера, а уж если ты соскучился по музеям, так, пожалуйста, садись на метро, полчаса, и ты общаешься с классиками – Рафаэлем, Шишкиным, Шинкаревым…

Супердевочка обогнула дом и нос к носу столкнулась с Сизиковым, местным лидером фанатов «Поп-корма», супергруппы, играющей «йеллоу металл». Хотя нос его смотрел на Ульяну, но глаза были повернуты в сторону, и супердевочку он даже не замечал. Уля Ляпина взглянула туда, куда так пристально смотрел Сашка Сизиков, и не увидела ничего особенного. Просто древний какой-то автомобиль, приютившийся между ржавыми гаражами и бетонной стеной помойки.

Супердевочка Уля Ляпина не особенно увлекалась техникой, хотя могла, если было нужно, свободно починить пылесос, телевизор или папин компьютер. В отличие от того же папы, который дожил до седой головы, ну а сам до сих пор не знает, чем отличаются гайка от контргайки или плоскогубцы от пассатижей. Машины волновали Ульяну исключительно как средства передвижения, а то, что старые они или новые, это ее мало интересовало.

– Салют, «Поп-корм»! – поприветствовала Ульяна Сизикова.

Сашка Сизиков чуть сдвинул наушник, защищавший его бледное ухо от посторонних немузыкальных звуков, затем выставил торчком большой палец и кивнул на чудо о четырех колесах:

– Дедушка отечественного автомобилестроения! На нем, наверно, еще Пушкин катался. И декабристы. – Сизиков усмехнулся. – А нашу тачку летом бык забодал, на шоссе, когда мы из Туапсе ехали. Там, на юге, эти быки с коровами прямо на дорогах пасутся. Прикинь, «субару», тридцать тысяч зеленых, двигатель шестнадцать цилиндров, а он – рогами в лобовое стекло!

Сашка Сизиков подошел поближе к автомобилю незнакомой породы. Супердевочка подошла тоже.

Машина была ростом с ребенка, такая же, как ребенок, низенькая, но с большими пучеглазыми фарами и занавесками за синими стеклами. Занавески были в мелкий горошек.

– Я не понял. – Зоркий взгляд Сизикова попытался прочитать номер. – То ли цифры перевернуты кверх ногами, то ли это буквы такие.

Но Ульяна его не слушала. Она смотрела на маленькую снежинку, прилепившуюся к крыше автомобиля и дрожавшую на тихом ветру. Супердевочка взглянула на небо, там болталась все та же хмурь без малейшего намека на снегопад.

– Снега нет, а на машине снежинка, – удивилась Ульяна вслух.

Сашку Сизикова снежинка не интересовала. В машинах его интересовали скорость, объем двигателя, количество лошадиных сил и прочие реальные вещи, а не какие-то там призрачные снежинки, бесполезные в практическом отношении.

– Ну я тормоз! – сказал вдруг Сизиков, хлопая себя по макушке. – Меня ж Лысый с Рыжим у Бледного на квартире ждут! Я ж им диск несу, «Балдей вместе с нами», слышала?

Супердевочка такого диска не слышала и вообще к «Поп-корму» относилась, мягко говоря, равнодушно. Любых фанатов – музыки ли, «Зенита», Гарри Поттера, компьютерных игр-стрелялок – Уля Ляпина терпеть не могла за их занудство и клиническую упёртость. В этом смысле супердевочка повторяла своих родителей. Они тоже не любили фанатов, особенно фанатов политики.

Сашка резко сорвался с места и исчез в проеме между домами. Супердевочка осталась наедине с белой гостьей, неизвестно откуда взявшейся. Уля тронула снежинку мизинцем, та была холодная и живая. Затем, вытянув губы трубочкой, супердевочка сдула ее в ладонь, подержала так секунду-другую и пустила снежинку в небо. Пусть летит к своим пропащим подругам и возвращается сюда вместе с ними.

Кто-то хмыкнул у Ульяны под ухом.

Супердевочка повернула голову и увидела перед собой старичка удивительно инопланетного вида. Во-первых, ростом удивительный старичок был примерно в две трети Ули. Во-вторых, в-третьих, в-четвертых и, пожалуй, отчасти в-пятых, старичок безостановочно улыбался – беззаботно и весело, как мальчишка, – что, согласитесь, у лиц пожилого возраста встречается на Земле не часто. В-шестых, у старичка были уши необычного, прозрачного цвета, как просвечивающие дольки грейпфрута. И сквозь эти необычные уши просматривались ветви рябины, черные кусты на газоне и даже мелкий клюв воробья, заглядевшегося на какую-то воробьиху. В-седьмых, улыбчивый старичок тихонько напевал себе в бороду: