Ультиматум - [94]

К нему сразу же подбежали Борн, Гизе и Поленц. Они благодарили его за помощь, а он с вымученной улыбкой смотрел на них, думая о том, что самое главное задание, которое ему поручено, он так и не выполнил. Примерно в полночь к селу подошли подразделения из бригады полковника Фехнера, служившие арьергардом. Полковник Фехнер, собрав офицеров своего штаба, сказал им о необходимости выстоять в предстоящем решающем бою, о храбрости, которую он, как командир, ожидает от них и за которую их щедро наградят.

После каждого предложения полковник делал паузу, но разрывы снарядов и стрельба не дали ему много говорить.

— Пароль на сегодня — «Свобода»! — закончил свое выступление полковник. Он посмотрел в сторону восточной окраины села, и у него по спине невольно пробежали мурашки: где-то там, по его мнению, должен находиться его сын.

Полковник несколько раз пытался, хотя и безуспешно, связаться с лазаретом. Он боялся, как бы Торстен и на самом деле не отважился пойти к командующему. Этот страх усилился, когда он узнал, что Гилле взял командование на себя.

Неожиданно полковник приказал солдатам опуститься на колени на молитву и сам снял фуражку. Замерзшие, голодные, измученные солдаты вполголоса повторяли вслед за Фехнером слова молитвы…

Когда полковник повел остатки своей бригады дальше, подул сильный ветер. От Шандеровки колонны солдат тянулись к мосту. Перейдя его, войска должны были продолжить свой марш на запад и юго-запад. Но перед мостом движение застопорилось, всюду толпились какие-то гражданские и военные. Солдаты, измученные и полубольные, кричали: «Давай! Давай! Утром мы будем уже на свободе!» Толкотня была такая, что многих сбили с ног. Тут же скопились повозки с ранеными, штабные машины, мотоциклы, грузовики. Офицеры тщетно пытались навести порядок в своих колоннах.

Фехнер вылез из своей машины и направился в самую гущу, но очень скоро пожалел, что сделал это. Время шло, а его бригада все еще торчала здесь, в то время как ей уже давно нужно было находиться в соседнем селе.

Наконец Фехнеру удалось вывести свою бригаду на другой берег, и она направилась в открытое поле. И вдруг со всех сторон начался адский грохот, краешек неба на севере, востоке и юге окрасился багрянцем, а через секунду снаряды и мины начали рваться в самом центре скопления солдат и машин. Советская артиллерия 1-го и 2-го Украинских фронтов открыла огонь по остаткам группы войск генерала Штеммермана.

22

В ночь на 17 февраля к генералу армии Коневу стали поступать первые донесения о том, что противник вошел в соприкосновение с советскими частями западнее Шандеровки, и это недвусмысленно говорило, что окруженные решили вырваться из котла под покровом темноты.

На всем участке прорыва завязались ожесточенные бои. На одном только участке 346-го егерского полка погибло более трех тысяч немецких солдат и несколько сот — непосредственно в ближнем бою. 89-й гвардейский артиллерийский полк полностью расстрелял свой боезапас. Как только были выпущены последние снаряды, а оставшиеся в живых немцы, несмотря на огромные потери, пошли дальше, советские солдаты перешли в контратаку.

Без всякой артиллерийской подготовки и совершенно неожиданно некоторые немецкие части, двигавшиеся в голове контрнаступающих, в нескольких местах перешли через передовые позиции сдерживавших их советских войск. Тяжелой артиллерии русских пришлось временно замолчать, так как она не могла вести огонь, поскольку противник вошел в непосредственное соприкосновение с советскими частями. К тому же корректировать огонь артиллерии мешала метель, сильно снижавшая видимость.

Отдав необходимые указания наземным войскам, генерал армии Конев позвонил командующему 5-й воздушной армией генерал-полковнику Горюнову и, проинформировав его о сложившемся положении, приказал нанести бомбовый удар по гитлеровским колоннам ночными бомбардировщиками.

— Товарищ командующий, — ответил ему Горюнов, — у меня имеются только легкие ночные бомбардировщики! Например, триста двенадцатый дивизион легких ночных бомбардировщиков, но смогут ли они при таком буране пролететь сто пятьдесят километров до Шандеровки?

— А вот группа Штеммермана решила осуществить прорыв при этом буране, а если она решила прорваться, мне нужны бомбардировщики!

— Как только начнет светать, вышлем тяжелые.

— Мне самолеты нужны сейчас, генерал, немедленно! Вашей бомбардировкой вы одновременно сориентируете и огонь нашей артиллерии.

Горюнов вздохнул:

— Товарищ командующий, прошу вашего разрешения на вылет только добровольцам.

— Согласен.

Спустя десять минут стартовали восемнадцать По-2. Едва они долетели до цели и сбросили на войска противника свои бомбы, оказав поддержку советской тяжелой артиллерии, как открыли огонь изо всех стволов пушечная и реактивная артиллерия и минометы.

Вскоре после этого три танковые армии русских, сдерживавшие окруженного противника, расчленили среднюю и правую колонны прорывающихся, а затем и следовавшие за ними колонны.

Из-за холмов, из лощин и леса неожиданно выскочили конники генерала Селиванова.

На заснеженном поле появлялось все больше небольших серых бугорков. Их тут же заносило снегом. Лед на речках трещал и ломался под тяжестью тел. Немецкие солдаты, искавшие убежища в лощинах и балках, очень скоро оказались в них как в братских могилах, а окружающие лесочки превратились для них в настоящие кладбища.