Улица вдоль океана - [55]

Костя шел, слегка пошатываясь. Спирт уже вступил в действие и начинал горячить кровь. Боль как-то сразу исчезла, а мысли и тело обрели удивительную легкость.

Он шел и прикидывал, как ему лучше распорядиться наступившим вечером. Первым делом, решил он, надо завернуть в магазин. Вторым — сготовить ужин на электроплитке (из-за зубной боли он два дня не ел), третьим… Третьим — встретить в одиннадцать вечера у школы, Зину — сестру известного в Пурге фантазера Саньки Мягкого…

Знакомая улица по которой он сто раз хаживал, показалась ему чем-то необычной, но чем и почему — он не мог сообразить. Эта необычность усилилась, когда Костя приблизился к магазину. Над широким и длинным — во весь фасад — крыльцом ярко таращились лампочки, но в дверь никто не входил и не выходил.

— В чем дело? — весело и громко спросил Костя, дергая запертую дверь. — Дополнительный сандень, что ли?

Никакой таблички с объяснением на двери не висело, но темные, замороженные снаружи окна не оставляли, сомнения, что магазин закрыт.

Костя махнул на дверь рукой, легко сбежал с крыльца и по Горной улице пошел в сторону сопок, к другому магазину.

В отличие от центральной Горную не расчищал бульдозер, ее вдоль и поперек переметали сугробы, навороченные недавним снегопадом. Меж сугробов вились глубокие тропки. Костя запетлял по ним, прибиваясь то к левой, то к правой стороне улицы. На удивление, никто не обгонял его и не шел навстречу. Только пробегавшая мимо собака на секунду приостановилась и отрывисто залаяла.

— Подружка, ты что?.. Меня не узнаешь? — искренне изумился Костя и укоризненно покачал головой. — Ай-я-яй, нехорошо!..

Собака завиляла хвостом, весело взвизгнула и побежала своей дорогой.

Магазин на Горной тоже оказался закрытым. Свет от фонаря на столбе высвечивал большой дверной замок и взятые на болты ставни.

— Как прикажете вас понять? — удивился Костя и подергал замок — убедиться: на самом деле закрыт или просто наброшен?

В доме через дорогу скрипнула дверь, заныл снег на крыльце, звякнула дужка ведра, хлюпнула выплеснутая вода. Потом мужской голос крикнул:

— Эй, парень, чего топчешься? Шуруй домой!

— Ты на что намекаешь? — как можно строже сказал Костя, хотя прекрасно понял намек: не примеряйся-де к неохраняемому магазину.

Однако угроза не достигла ушей хозяина — тот уже заскочил в сени.

— Псих!.. — Костя обиделся, но от магазина отошел. Не успел он пропетлять в обратном направлении Горную, как во всем поселке дважды мигнул и погас свет.

Ослепленный темнотой, Костя споткнулся о сугроб, но на ногах удержался и недовольно пробурчал:

— Что за фокусы в нашем королевстве? — Пропустив две-три чарки, Костя имел привычку разговаривать с самим собой. И потому он сам себе ответил: — Зря, граждане электрики, очень зря!.. Теперь прогрессивку шиш получите!..

Незрячесть его продолжалась считанные секунды, затем он с удивлением обнаружил, что при эдакой луне и звездах электричества совсем не требуется. Луна по-хозяйски освещала землю, а звезды помогали ей, как дети матери. Чистое серебряное свечение разливалось в воздухе, и было так же хорошо видно, как в пробуждающееся летнее утро. Этого скользящего полыхания с избытком хватило бы осветить квартиры, но плотная наледь, затянувшая стекла, мешала ему просочиться сквозь них. Поэтому v квартирах зажглись лампы, и от их желтого света дома стали походить на огромные ульи с сотами… Ульи потихоньку раскачивались и приплясывали, приплясывали и огоньки в окнах, а сугробы вокруг зашевелились, некоторые даже ворочались и перепрыгивали с места на место, точно затеяли какую-то озорную игру…

— Честное слово, славный вечерок! — сказал Костя, с интересом следя за потешной пляской домов, огоньков и сугробов. — Ну что ж, пройдемся в порт!..

Он рассуждал легко и очень трезво и о порте вспомнил потому что там имелся третий и последний магазин. Впрочем, не пойти в порт он уже не мог. Налитая серебром луна сама подталкивала его в спину, заставляла ходко и невесомо вышагивать по снегу.

— Иду иду!.. — подмигнул он подталкивающей его луне и погрозил ей пальцем: — Тс-сс!.. Не так быстро!..

Сроду он еще не видел ни такой щекастой луны, с носом и глазами, как у игрушечной матрешки, не слышал такой тишины, которую не тревожили ни голоса прохожих, ни лай собак.

— Ого-го-го! — прокричал Костя, распираемый каким-то торжественным чувством и, привалясь плечом к столбу, прислушался, как хлестко раскатывается под луной его голос.

— Э-э-го-го-ой! — еще раз попробовал прокричать он.

Но луна вдруг оторвала его от столба, затолкала в спину и не прямо, а как-то кругами, кругами повела по улице. Что бы легче было дышать, Костя развязал шапку и расстегнул полушубок.

Внезапно он остановился посреди суженной снегом улочки, куда запихнула его луна вместо того, чтоб вести в порт, напряженно огляделся и озадаченно спросил:

— Что такое? Как прикажете понять такую чушь?..

Он тут же подобрался, точно спринтер перед стартом, громко крякнул, хмыкнул и, крадучись, будто боясь, что его приметят, свернул во двор какого-то деревянного домика, оттуда перешел в другой двор и, вихляво перешагивая через торчащие из-под крепкого снежного наста макушки штакетных изгородей, в несколько минут очутился перед аккуратным финским домиком брата и сестры Мягких.