Улица Полумесяца - [123]
– Он видел у вас другие открытки? Типа той, где Офелия прикована к лодке?
Торговец помедлил с ответом, и Питт мгновенно понял, что именно Орландо приносил эти фотографии и видел открытку Кэткарта, на которой была изображена его мать. До сих пор суперинтендант цеплялся за надежду, что это мог быть Беллмейн или даже, по какому-то таинственному стечению обстоятельств, Ральф Маршан, продолжавший свой крестовый поход против порнографии.
– Инспектор Телман! – резко произнес Питт, повернувшись к своему коллеге.
Тот вздрогнул, рассыпав по полу пачку фотографий.
– Да, сэр?
– Ступайте найдите поблизости констебля, и мы выставим здесь охранный пост. Похоже, нам придется продолжить допрос на Боу-стрит.
– Ох, ну ладно! – ворчливо бросил продавец. – Может, он и видел ту картинку. Но я не уверен!
– Как его фамилия? – вновь повернулся к нему Томас.
– Я должен заглянуть в свои записи.
– Давайте, и поживей!
Бормоча что-то себе под нос, Хэдфилд вернулся к конторке и спустя несколько томительно безмолвных минут направился к Питту, помахивая какой-то бумажкой. Имени там не было – только сумма денег, краткое описание фотографий и дата, предваряющая на два дня ночь убийства Кэткарта.
– Благодарю вас, – тихо сказал Питт.
Выражение лица Хэдфилда доходчиво выразило те слова, которые он не посмел сказать.
Томас выдал ему расписку в обмен на снимки, которые, на его взгляд, несомненно, сделал Орландо Антрим, и на товарный чек с важной датой.
Улица встретила полицейских пронизывающим холодным ветром.
Телман вопросительно глянул на начальника.
– Орландо Антрим, – удовлетворил суперинтендант его молчаливый интерес. – Он заходил сюда за два дня до смерти Кэткарта. Если он видел ту открытку с изображением его матушки и, возможно, еще какие-то, то что, по-вашему, он мог почувствовать?
Сэмюэль страдальчески сморщился, явно показывая, какие противоречивые чувства охватили его.
– Я не знаю, – промямлил он, споткнувшись и сойдя с тротуара на мостовую, чтобы пересечь улицу, после чего мрачно добавил: – Точно не знаю.
Питт попытался поставить себя на место Орландо. Сесиль была актрисой. Ее профессия предполагала откровенное изображение чувств перед публикой и вызывающее поведение, пробуждавшее людские страсти. Должно быть, сын привык к этому. Но мог ли он воспринять благосклонно эту открытку?
Гротескное изображение Офелии так ясно отпечаталось в памяти Томаса, что ему не понадобилось даже вынимать снимок из кармана. Женщина, в прямом смысле слова прикованная цепями, но изображавшая тем не менее вспышку сексуального наслаждения, словно ее возбуждала не свобода, а именно такое рабское положение. Это предполагало, что она жаждет отдаться в руки жестокого властителя, жаждет вынужденного подчинения. Изображая вожделение в лодке, модель лежала в приподнятых юбках, открывавших разведенные и согнутые в коленях ноги. Такой образ, безусловно, не мог навести на мысль о каких-то нежных чувствах, тем более о любви.
Если б Питту, по какому-то невероятному случаю, довелось увидеть в таком виде свою мать, он мог бы испытать лишь безмерное возмущение. Даже сейчас, просто шагая по тротуару с нарастающей скоростью, Томас не мог позволить такому образу возникнуть перед своим мысленным взором. Это осквернило бы сам источник его собственной жизни. Он видел в матери женщину совсем другого рода, и, по его разумению, она искренне любила его отца. В детстве ему частенько приходилось слышать, как они вместе смеялись, видеть, как они целовались и как смотрели друг на друга… Живя с ними, он познал, каковы природа и проявления любви.
Но эта фотография не имела ничего общего с любовью или с теми интимными наслаждениями, которыми щедро делились между собой любовники. Она издевательски пародировала любовь.
Конечно, мир полон разных людей, и пристрастия некоторых из них Томас счел бы отвратительными, если б ему пришлось столкнуться с ними. Но совсем другое дело – обнаружить их в собственной семье.
Мог ли он представить Шарлотту в таком виде… Кровь бросилась полицейскому в голову, и он невольно стиснул зубы и сжал кулаки. Если б кто-то нагрубил его жене, то Питт мог бы потерять голову от гнева. Если б кто-то обидел ее, он, вероятно, ударил бы обидчика, а уж потом подумал бы о последствиях.
И его сердце, наверное, разорвалось бы от горя, если бы кто-то представил Джемайму в таком виде и попытался обойтись с нею подобным образом.
Сесиль Антрим, так глубоко понимавшая переживания самых разных людей, почему-то не захотела учесть тех страданий, которые может испытать сын, увидевший в таком виде родную мать. Неужели у нее и мысли не мелькнуло о том, к какому горю и смятению это может привести?
Суперинтендант подумал о ее сыне. Если Орландо увидел эту открытку или любую из ей подобных, он мог покинуть ту лавку ослепленный гневом. Он чувствовал себя потерянным в мире улиц и каменных домов под закопченными небесами, с запахами дыма, отбросов и лошадей. Вероятно, поглощенный своей внутренней болью, молодой актер сгорал от ненависти.
А главное, так же, как и Питт, он мог терзаться одним вопросом – зачем? Есть ли причина, достойная такого способа борьбы? Томас мог спросить Сесиль об этом и тем не менее испытал острое разочарование в женщине, чьим замечательным талантом восхищался и чьи сценические образы заставили его думать и, более того, сопереживать ей на сцене. Какие же безгранично более мучительные чувства, должно быть, испытывал Орландо!..
Лучший инспектор лондонской полиции Томас Питт наконец-то получил долгожданное повышение – стал суперинтендантом. Но ему недолго довелось радоваться улыбке Фортуны. Ибо на голову новоиспеченного начальника участка на Боу-стрит обрушилось настолько сложное и скандальное дело, что, не раскрыв его, Томас рисковал потерять все. В самом центре Лондона, в Гайд-парке, было обнаружено тело… без головы. Убитый – капитан военного флота Ее Величества Уинтроп – не был замечен ни в чем предосудительном, да и врагов у него не было.
Лондон, 1860 год. Промозглой январской ночью жуткий крик разнесся по узким грязным переулкам Сент-Джайлза, одного из самых нищих и опасных районов города. Прибежавшие на шум полицейские обнаружили двух избитых респектабельно одетых джентльменов. Один из них был мертв, другой едва дышал. Сержант Джон Ивэн срочно доставил пострадавшего в больницу. Повреждения на его теле были ужасны, а самое главное, он потерял дар речи и ничего не мог рассказать. Кто же эти двое и зачем они забрели туда ночью, где люди из их сословия не показываются даже днем? Ивэн не знает, за что хвататься и с чего начинать.
Смерть – частая гостья в Лондонском Королевском госпитале. Но убийство произошло в этих стенах впервые… Задушена Пруденс Бэрримор, лучшая медсестра госпиталя, которая спасала раненых еще во времена Крымской войны. Кому была нужна смерть сестры милосердия? За ответом на этот вопрос член попечительского совета Калландра Дэвьет обратилась к своему давнему знакомому, бывшему полицейскому, а ныне частному сыщику Уильяму Монку. Помогать ему взялась мисс Лэттерли, которая тоже была медсестрой в Крыму и хорошо знала погибшую.
По приказу начальства инспектор лондонской полиции Томас Питт расследует дело об убийстве и ограблении трехлетней давности. В библиотеке респектабельного особняка, расположенного в Хановер-клоуз, ночью ударом по голове был убит дипломат Роберт Йорк. Вскоре Томас сталкивается со многими странностями. Преступление было совершено явно не профессионалом, а украденные вещи и бумаги так нигде и не всплыли. Кроме того, до убийства в доме несколько раз видели загадочную женщину в пурпурном платье, которую никто не знал.
Семья Эллисон живет в респектабельном районе Лондона, где и слыхом не слыхивали о серийных убийцах и жутких преступлениях. И когда на Кейтер-стрит, буквально по соседству с их домом, одна за другой начинают гибнуть молодые девушки, весь квартал приходит в ужас, а вместе с остальными и Шарлотта Эллисон, средняя дочь в семье. Постепенно она приходит к выводу, что это дело рук не грабителя и не отчаявшегося бедняка из трущоб — здесь таких не бывает. Похоже, убийца — кто-то из их круга, живущий здесь же. А значит, это может быть любой из соседей, друзей, близких… Такого же мнения придерживается и инспектор Питт, ведущий расследование этих преступлений.
Блестящий лондонский адвокат Оливер Рэтбоун совершил крупную ошибку — взялся защищать знатную особу, привлеченную к суду за клевету, причем, похоже, совершенно заслуженно. Ведь его подзащитная обвинила не кого-нибудь, а знаменитую принцессу Гизелу, и не в чем-нибудь, а в убийстве собственного мужа, кронпринца Фридриха! Хотя вся Европа восхищалась историей их великой любви вот уже двенадцать лет, с тех пор как Фридрих из-за женитьбы на Гизеле отрекся от короны у себя на родине и отправился в изгнание… Так что сама мысль о подобном преступлении показалась бы присяжным кощунством.
Захватывающие исторические романы И. Дж Паркер переносят читателя к жизни в Японии одиннадцатого века во всей ее красочной, вероломной славе. В «Черной стреле» Сугавара Акитада принимает свой новый пост в качестве временного губернатора Этиго, ледяной провинции на крайнем севере, славящейся своей враждебностью по отношению к посторонним. Но снег, который угрожает полностью изолировать регион, является наименьшей из его проблем, которые включают — местное восстание, серию жестоких убийств, и тайну, которая столь же стара, как замерзшие холмы и намного более опасна.
Продолжение приключений Сеньки Козыря и его подельников в Томске — сибирских Афинах.
Когда в Витебске был обнаружен истерзанный труп 82-летнего художника Пэна, его ученик Марк Шагал находился в своем парижском особняке. Однако следователи обнаружили на месте преступления массу зацепок и ниточек, ведущих в Париж…
19 мая 1984 года в сомнамбулическом состоянии член сборной СССР по футболу Валерий Воронин вошел в пивную-автопоилку на Автозаводской улице, 17. Взял чью-то кружку, стал пить… У него вырвали кружку из рук, ударили ею по голове и вышвырнули на улицу. Кто убил Валерия Воронина, нанеся ему смертельный удар в той пьяной разборке?.. Следствие было засекреченным.
Знаменитая писательница, автор детективов Агата Кристи переживает сложный период: она потеряла мать – близкого ей человека, а муж тем временем увлекся другой женщиной и хочет оставить семью. Новая книга не пишется, одолевают горькие мысли, и в этой ситуации видится только один выход. Миссис Кристи в отчаянии, ей кажется, что она теряет связь с окружающим миром. Ее не покидает ощущение надвигающейся опасности… Однажды писательница спускается в лондонскую подземку, и чья-то рука подталкивает ее к краю платформы.
Исходя из специфики сюжета, порой там встречаются реальные персонажи (да что лукавить, они там постоянно проживают), но если разнообразные забавности из нашей истории подлинные, то обстоятельства жизни Ксении и ее ближайшего окружения — это вольная интерпретация реалий российской действительности того времени и на подтверждение архивными документами не претендует. Более того, с течением сюжета отрыв моих трактовок от официальной исторической правды будет только усиливаться, так что не взыщитеПродолжение «Пыли и бисера».
Многое повидали старинные улицы и площади Лондона, но чтобы мертвецы оживали… Не смог припомнить подобного и инспектор полиции Томас Питт, когда ему доложили, что однажды вечером усаживать респектабельную пару в свой кэб подъехал… покойник, да еще и двухнедельной давности, и даже уже полежавший некоторое время в могиле на кладбище у Ресуррекшн-роу! Питт никогда не верил в сверхъестественные силы и в потусторонние ужасы. Значит, кому-то очень понадобилось выкопать покойника из его могилы и усадить на козлы кэба.
Обычно инспектор лондонской полиции Томас Питт не занимался пожарами, тем более за пределами своего участка. Но только не в случае поджога. А именно поджог произошел в Хайгейте, весьма благополучном пригороде столицы. Картина преступления была ясна – дом доктора Шоу загорелся сразу в четырех местах. Сам доктор в это время находился у очередного пациента и не пострадал, а вот его жена Клеменси погибла. Высокое начальство поручило это дело Питту. Как обычно, не смогла остаться в стороне и его жена Шарлотта…
Во время посещения театра Томас и Шарлотта Питт стали свидетелями трагедии – на их глазах скоропостижно скончался судья Апелляционного суда Стаффорд. При умершем была найдена фляжка, в которой плескался виски… с лошадиной дозой опиумной настойки. Сразу исключив возможность самоубийства, Питт начал расследование обстоятельств смерти судьи. И выяснил, что на днях Стаффорд интересовался материалами дела пятилетней давности. Томас помнил это нашумевшее преступление, взбудоражившее все английское общество – настолько необычным и жестоким оно было.
Приводя в порядок небольшой садик в самом центре Калландер-сквер, садовники случайно обнаружили в земле останки двоих младенцев. Экспертиза показала, что их хоронили не одновременно: первое тельце было зарыто в землю около двух лет назад, второе — совсем недавно. Неслыханный скандал для этого района Лондона, в котором проживают представители высших слоев общества! Наиболее очевидной кажется версия о том, что это сделала какая-нибудь горничная, желавшая скрыть следы своего морального падения. Инспектору полиции Томасу Питту трудно добиться показаний от благородных хозяев и их домочадцев.