Улица Кипарисов, 14 - [10]

После этих подробностей о бесшабашной молодости генерала за столом сразу все оживились, заулыбались, кто-то захихикал, а пухлый Тараканни прямо-таки весь затрясся в беззвучном смехе.

– Тихо! Безмозглые уроды! Вы что? Не понимаете, что ваши бестолковые идеи и бездарные действия расшатывают государственные устои! Я удивляюсь, как проклятые смутьяны еще не устроили в стране революцию! Да будь у них пара толковых предводителей и достаточно оружия, и тогда, считай, наша с вами песенка спета! Кому тогда, спрашивается, будут нужны ваши капиталы и богатства, господин Тараканни?

Министр финансов, которому попала в рот смешинка, мгновенно перестал трястись от смеха, он преданно вытаращил глаза с самым невинным видом, и его бросило в краску. Он стал похож на красный надутый шар, готовый вот-вот лопнуть.

И тут Трайдор краем глаза обратил внимание, что директор Департамента тайной полиции Рабиозо во время его выступления, судя по легким движениям руки, что-то увлеченно рисует в своем блокноте. Не пишет, а именно рисует. Это окончательно взорвало диктатора.

– Рабиозо! – последовал грозный окрик.

– Да, Ваше сиятельство! – шеф тайной полиции вздрогнул и вскочил с места, жалобно поблескивая стекляшками очков.

– Доложите, пожалуйста, членам правительства, что вы сделали за последнее время полезного для обеспечения безопасности нашего государства?!

На слове «пожалуйста» диктатор, холодно улыбаясь, сделал акцент, что подчеркивало наивысшую степень его раздражения.

Рабиозо давным-давно привык к этим постоянным разборкам на заседаниях, но совсем не ожидал, что диктатор, сегодня явно вставший с левой ноги, станет от него требовать какой-то там отчет, так как буквально на днях он лично докладывал Трайдору о проделанной работе.

«И чего он ни с того ни сего взъелся на меня», – удивленно подумал он. – Как будто некого больше ругать.

– Ну… – протянул Трайдор. – Мы вас внимательно слушаем.

– Э…э… мы усилили проверку на дорогах, выставили дополнительные посты, и наши показатели резко пошли вверх…, – начал трагическим голосом шеф полиции, ужасаясь, что несет какую-то ахинею. Ничего, как на зло, не лезло в голову.

– Прошу задавать вопросы уважаемому директору Департамента тайной полиции, – криво усмехнувшись, бросил диктатор, сложив руки на груди.

Услышав последнюю фразу, Рабиозо понял, что диктатор умышленно отдал его на растерзание кабинету правительства, этой злобной своре, этим противным сытым рожам, сидевшим за круглым столом.

– Ваши показатели никого не волнуют, нас интересует, почему государственные преступники свободно разгуливают по Бельканто и стране, как у себя дома? – набросился, как цепной пес, генерал Перфидо, решив отыграться за свое унижение на заседании.

– Нам нужны не ваши дутые показатели, а факты! – выпалил советник диктатора Фундаменти, у которого давно был зуб на шефа тайной полиции. – Где решительные меры, о которых вы так давно нам талдычите?

– Да, да, вот именно! Почему мне постоянно подбрасывают какую-то бульварную газетенку, полную крамолы, – прочирикал, поддерживая предыдущего оратора, жирный Тараканни, тряся тройным подбородком. – С этим надо как-то бороться, господин Рабиозо! Дошло до смешного: мне к утреннему кофе приносят новости, отпечатанные в подпольной типографии.

«Ну, погоди, мыльный пузырь, ты еще у меня попляшешь, когда будешь на коленях умолять и выпрашивать у меня в очередной раз агентов для охраны своих мночисленных домов и вилл», – подумал шеф полиции, мысленно проклиная выскочку финансиста. У Тараканни по всей стране было натыкано большое число принадлежащих ему роскошных вилл, сопоставимое с количеством его бывших жен и любовниц.

Все члены правительства набросились на бедного шефа жандармов, пытаясь в глазах диктатора, заработать «плюсы». Один только адмирал Гавилан молчал, сидя, как оплеванный, с понурым видом и уставясь в одну точку.

Такого поворота событий Рабиозо не ожидал, если б он только знал, что причиной послужило его беззаботное рисование в блокноте, он бы на заседании постарался сидеть тихо, как мышка, сложив руки, как прилежный первоклассник.

Вернувшись из дворца взведенным до предела, директор Департамента тайной полиции с лихвой отыгрался на своих подчиненных, подвернувшихся ему под горячую руку. Они были в глубоком недоумении, гадая, какая злая муха укусила их шефа.

Глава шестая Сан-Сан

По звериной тропе, на которой оказался Торбеллино, можно было передвигаться только по одному, следуя друг за другом. С одной стороны отвесная стена, с другой – глубокая пропасть. Чтобы разминуться со встречным или пропустить кого-нибудь вперед, надо было плотно прижиматься спиной к стене.

Неожиданно узкая тропа оборвалась: часть тропы либо была сметена камнепадом, либо ее дальше просто не существовало. Тробеллино оказался в ловушке. Выхода не было. Оставалось одно – принять последний бой. Он старался вниз не смотреть, чтобы не закружилась голова, там глубоко внизу змеился и шумел, поблескивая на солнце, горный поток. Пропасть словно магнитом притягивала юношу к себе, одно неловкое движение и всё… Считай, его песенка спета.