Улица без рассвета - [33]

Наблюдение за домом Силаева установили сразу после разговора Воробьева с Жорой. А ночью жилье руководителя "слуг седьмого дня" окружили.

Воробьев первым поднялся на крыльцо, нажал плечом на дверь. Они не поддались.

Тогда он постучал. Ответом было полное молчание. Воробьев постучал еще раз – сильнее.

Неожиданно с другой стороны дома с грохотом растворилось окно, послышался звон стекла, испуганный вскрик. Воробьев поспешил туда. Двое его подчиненных держали за руки какого-то человека. Воробьев направил луч фонаря на задержанного.

– Гражданин Силаев? Снова встретиться довелось.

– Так точно! Так точно! – Толстые губы Силаева дрожали, озноб трепал его гладкое тело.

– В доме есть кто-нибудь?

– Есть, есть парень.

– Больше никого?

– Никого, совсем никого.

– Скажите ему, чтобы открыл.

– Слушаю! Поднялись на крыльцо.

– Открой, Василек, – дрожащим голосом приказал Силаев.

Дверь отворилась. Вышел мальчик лет тринадцати.

– Со мной живет, – бормотал Силаев. – Шустрый такой мальчишка. Ничего, Вася, не бойся … Свет зажги … Нет …

Василек включил электричество.

Две большие комнаты, сени, кухня. Везде чисто подметено, убрано. Пожалуй, Силаев не ожидал ареста, но после стука Воробьева почувствовал недоброе и с перепугу выскочил через окно.

Когда вошли в комнату, Силаев трудно плюхнулся на стул.

Вызвали понятых, начался обыск. Подчиненные Воробьева осмотрели, прощупали, простучали вон весь дом от подвала до чердака, но никаких следов Блэквуда не нашли. "Вылетела птичка, – мрачно думал Воробьев. – Поздно я за это взялся ".

Силаев с тупым равнодушием смотрел, как все переворачивают в его жилище. В глубине оловянных глаз прятался страх.

Именно этот страх побудил Воробьева сделать рискованный ход.

– Ну, хорошо, – сказал Воробьев, когда обыск был закончен. – Говорите откровенно, Силаев. Куда делся иностранец, которого вы прятали под видом отшельника?

Несколько долгих секунд Силаев не отрываясь смотрел на Воробьева. Потом голова его упала на грудь, и он зарыдал. Полные, как у женщины, плечи его вздрагивали.

– Не хотел! Видит бог, не хотел! – Воскликнул он сквозь рыдания.

– Перестаньте, – с отвращением сказал Воробьев. – Выпейте воды и рассказывайте …

Секта "слуг седьмого дня" возникла в Америке в период колонизации страны. Основал секту какой Джошуа Паркер, он же стал ее первым "живым богом". В условиях жестокой борьбы за существование среди суровой, дикой природы и враждебных индейских племен большинство религиозных организаций того времени имела полувоенный характер. Такой была и секта "слуг седьмого дня". Эта секта делилась на семерки, которые получили название "кораблей", во главе "корабля" стоял "рулевой". Семья кораблей "образовывали" седмицу ", ею руководила" совет семи вождей ". "Рада" выбирала "семь драконов". А над "драконами" стоял "живой бог", которого избирали из своей среды "драконы". "Богу" подчинялись все, он не отчитывался ни перед кем. В секте царила необычайно строгая иерархия и жестокая дисциплина: только за попытку оспорить хотя бы "кормчему" ослушника немедленно убивали, а потом, когда нравы смягчились, навсегда изгоняли из секты. Всем остальным "слугам" строжайше запрещалось поддерживать с такими любые связи, и путь к секте закрывался для непокорных навсегда.

Касается "теоретической" стороны, то она у "слуг седьмого дня" всегда была туманной и путаной. Они верили и в "конец света", и в "приход Мессии", отвергали все без исключения существующие религии и считали, что только они "уходят к спасению". Но общий смысл всех этих туманных рассуждений сводился к одному: воспитывать у рядовых членов секты безоговорочную покорность, пренебрежение к жизни, готовность умереть по первому приказу "вождя" и вообще "старших". Это тоже диктовалось интересами военной борьбы колонизаторов против коренных жителей – индейцев, которые не хотели повиноваться захватчикам.

Проходили десятилетия. Секты "слуг седьмого дня" постепенно начали возникать и в других странах, в том числе и в России. Однако "гаванью кораблей", "местом пребывания драконов", как и раньше, оставалась Америка. Там безвыездно жил и "бог".

Военный характер секта с годами потеряла, но дисциплина и чинопочитание оставались в ней прежними. Все так же от каждого вступающего в секту "слуг" требовали присяги в беспрекословном повиновении "старшим".

Такие же порядки царили и в секте, созданной в Энск. Формально секта не поддерживала связи со своими заокеанскими единоверцами, в действительности же, нелегальный связь существовала.

Силаев уверял, что Капров, ведавшего финансовыми делами секты, сначала скупал у иностранных моряков только "товары" и перепродавал их с "наценкой". А потом как-то так получилось, Силаев и сам не знал как, что вместе с "товаром" начали поступать и книжечки религиозного содержания. их брали, читали …

– Ну, в этом мы еще разберемся, – перебил Воробьев "кормчего". – А зачем вам нужен был Ситник?

Припертый к стене, Силаев нехотя рассказывал.

Капров, который часто встречался в "торговым делам" с Ситником, понял, что он – "карась с хорошим кошельком". Рассказал об этом Силаева. Тот сумел познакомиться с Ситником, войти к нему в доверие. План Силаева и Капров был прост: привлечь неудачника к секте и постепенно обобрать.