Уленшпигель и Гулливер. Антиевангелия XVI-XVIII веков - [16]

С такой подменой, борьбой религиозных течений, мы сталкивались и в известной поэме Фирдоуси «Шахнаме». Там тоже описано Непорочное Зачатие. Молодая персидская царица Нахид — это, скорее всего, евангельская Дева Мария. Нахид выходит замуж за правителя Дараба, который заметно старше ее. Дараб — аналог евангельского Иосифа, который был старше Марии и стал ее мужем.

Однажды ночью в царской опочивальне происходит неожиданное событие. Царица Нахид вздохнула и лежащий рядом Дараб ощутил в ее дыхании ДУРНОЙ ЗАПАХ, который поразил его. Поразил настолько, что царь в то же мгновенье утратил всякую любовь к жене. Далее описывается фактически евангельская история Рождества... О чем тут речь?

Как мы показали в книге «Шахнаме...», гл.8, так причудливо на страницах знаменитой поэмы преломилась известная евангельская сцена с появлением Духа Святого, проникшего в Деву Марию, в результате чего и был зачат Христос. Однако позднейшие «древне»-персидские летописцы истолковали выражение «Дух Святой» в скептическом ключе. Дескать, речь шла о некоем запахе = духе, который появился во время выдоха царицы Нахид.

Дело в том, что не все религиозные конфессии соглашаются с христианской идеей Непорочного Зачатья. Например, резко отрицательно к ней относится поздняя иудейская, раввинистическая школа [307]. Этим, вероятно, объясняется тот факт, что вместо почтительного евангельского словосочетания Святой Дух на страницах Шахнаме появилось негативное выражение Дурной Запах. По-видимому, так поздние редакторы первоначального текста Шахнаме выразили свое несогласие с концепцией Непорочного Зачатья. Тенденциозно заменили положительно звучащие термины на отрицательные.

А теперь вернемся к Народной Книге про Уленшпигеля. Оказывается, и тут авторы-реформаторы вволю поиздевались над Духом Святым, сопоставив его с запахом человеческого кала. Глумливые рассуждения о Духе Святом происходят здесь на фоне тяжелой вони от испражнений Уленшпигеля-Иисуса. В названии главы 89-й сказано так: «... Как Уленшпигель в Мёльне заболел и наложил аптекарю в склянку...». Посмотрим, как именно он это сделал.

«Аптекарь... любил подшутить и дал Уленшпигелю сильно действующее слабительное. Под утро лекарство начало действовать, Уленшпигель встал и хотел пойти на двор облегчиться, но кругом все было заперто. Уленшпигель испугался, нужда его подпирала. Он вошел в аптеку и воспользовался аптечной склянкой как ночным горшком и сказал: «Вот лекарство и вышло вон, можно опять его внутрь давать. Аптекарь таким образом не потратился. Я ведь, кроме того, что вернул, ничего не могу ему дать в уплату».

Когда аптекарь все это узнал, он стал клясть Уленшпигеля и не хотел держать его больше в доме и велел проводить его в лечебницу, которая носила имя Святого духа. Уленшпигель сказал людям, которые его туда вели: «Я к тому постоянно стремился и бога просил о том, чтобы Святой дух снизошел на меня, теперь же господь посылает мне обратное: я должен войти в Святого духа. Он пребудет вне меня, а я вниду в него», с.253.

Но на этом авторы Народной Книги не остановились. Они вошли во вкус и тут же приводят беседу Уленшпигеля-Иисуса с Матерью. Она обращается к Сыну ТРИ РАЗА, что, как мы уже говорили выше, намекает здесь, в данном контексте, на божественную Троицу: Бог-Отец, Бог-Сын и Дух Святой. Мы цитируем.

«Мать сказала: «Ах, милый сын, скажи мне хоть одно ласковое, сладкое словечко». Уленшпигель сказал: «Милая матушка, мед — вот это сладкая вещь».

Мать сказала: «Ах, милый сын, молви мне ласковое поучение, дабы я с ним вспоминала тебя». Уленшпигель сказал: «МИЛАЯ МАТУШКА, КОГДА ЗАХОЧЕШЬ СПРАВИТЬ СВОЮ НУЖДУ, СТАНЬ СПИНОЙ К ВЕТРУ, ТОГДА ДУРНОЙ ДУХ НЕ УДАРИТ ТЕБЕ В НОЗДРИ».

Мать сказала: «Ах, милый сын, оставь мне что-нибудь из твоего имущества». Уленшпигель сказал: «Милая матушка, у кого ничего нет, тому надо что-нибудь дать, а у кого есть что-то, надо что-нибудь отнять», с.253.

Итак, вновь и вновь авторы-реформаторы, упоминая Мать Уленшпигеля-Иисуса, то есть Деву Марию, назойливо вдалбливают читателям мысль, что Дух Святой — это дурной дух в ноздри, вонь человеческих испражнений. Здесь развязность распоясавшихся западноевропейских диссидентов достигает откровенного максимума. В то же время, на всякий случай, они трусливо прятали свои лозунги и призывы к мятежу за иносказаниями. Вуалировали имена исторических персонажей, чтобы затруднить имперской церкви и администрации наказание «прогрессивных писателей» за издевательства над официальной апостольско-христианской церковью XVI-XVII веков.

Между прочим, в последнем ответе Уленшпигеля-Христа явно звучит «вывернутая наизнанку» тема известной евангельской притчи Иисуса: «Ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет» (Матфей 13:12). Более подробно об этом сюжете мы поговорим чуть ниже.

В общем, реформаторы веселились, насмехаясь над христианами.

Вернемся на минуту к сюжету о Духе Святом, который, дескать, проник в Деву Марию через ее ноздри, при вдыхании запаха-духа. Такая «натурализация» евангельской концепции Непорочного Зачатия (но без издевки) громко звучит, например, в погребальном «древне»-египетском искусстве. То есть в искусстве оформления (фрески, статуи и т.п.) центрального кладбища Ордынской Империи XIII-XVI веков. Но там, в Древнем Египте, речь, конечно, шла об уважительном отношении к данному сюжету, без тени насмешки. Просто различные религиозные течения слегка по-разному осмысливали христианские догматы и изображали их в меру своего понимания и толкования. Например, в Египте жрецы изображали проникновение Святого Духа внутрь человека как поднесение к его носу креста, как бы испускающего «дух», «запах». Этот интересный сюжет обсуждается в книге А.Т.Фоменко «Античность — это Средневековье», гл.1:7. Напомним здесь несколько таких египетских изображений, рис.25, рис.26, рис.27. Отметим, что подобной символики (Дух Святой = запах) сохранилось много. Следовательно, такое представление о Духе Святом считалось в Ордынской Империи весьма уважительным.