Улеб Твердая Рука - [63]

- Она мне дороже жизни, Мария моя, дороже всего на свете, - отвечал молодой чеканщик. - Я должен вырвать ее из темницы.

- Что ж, - подумав, согласился Улеб, - ты прав. Я ведь тоже спешу на помощь сестрице. Что-то общее есть в наших помыслах, тем и утешимся.

Лис сказал:

- Я позабочусь о булгарине, как позаботился о тебе, Твердая Рука. Ну, прощайтесь тут. Пора. Уже ждет, наверно, корабль Птолемея в трех сотнях шагов за последним мысом.

С лошадьми на поводу побрели они вдоль кромки воды. Иные места приходилось преодолевать вброд, иные даже вплавь. Ночь выдалась безветреная. В воздухе тонко верещали летучие мыши.

За последним мысом берег выровнялся, триста шагов отсчитали скоро. Лис поднял руку, все замерли, прислушиваясь.

- Никого, - сказал Улеб.

- Тсс… - Лис пошарил под ногами, отыскал два увесистых камня, и два громких всплеска разорвали тишину. И внезапно из ночи донеслось два хлопка в ответ, потом частые удары весла о воду.

- Это за тобой, златовласый, - сказал Лис, облегченно вздохнув. - Прощай. Надеюсь, меня не забудешь.

- Спасибо за все, Лис, прощай и будь счастлив, - сказал юноша.

- Прощай, брат, - Велко положил свои руки на плечи Улеба, - горжусь тобой.

- Прощай, Велко. Жаль расставаться. Мы бы у купца лук и стрелы добыли для тебя, показал бы свое уменье перед степняками. Береги Жара, он верно тебе послужит. Будьте с удачей! Может, и свидимся когда, кто знает.

Улеб погладил шелковистую гриву Жара, прижался щекой к влажным губам животного. Конь опустил голову низко, он ведь все понимал, умница.

- Эх, Жарушко, огненный мой, - вздохнул юноша, - далеко забросила нас судьба-разлучница, повидали мы горюшка вместе и врозь, всяко бывало. Настал час воротиться в родные края одному мне. Ты уж прости, коли что не так. Велко люби как меня, он не чужой нам с тобою.

Тут причалил к берегу плотик, какие обычно содержатся на всех больших византийских парусниках, с него спрыгнул рослый моряк. Он помог сойти на сушу худощавому вооруженному мужчине в кольчуге, затем, бросив весло, поднял с настила лук, приложил к тетиве стрелу и застыл в, позе преданного телохранителя, широко расставив босые ноги.

Мужчина в кольчуге приблизился к нашим героям и, узнав среди них Лиса, обратился к нему низким, спокойным голосом смелого человека:

- Ты не обманул меня. Твердая Рука здесь, с тобой. Всякий, кто видел его на арене днем, признает и ночью. Он согласен с моим условием?

- О да, - быстро ответил Лис.

- Хорошо, - сказал Птолемей, ибо это был именно он, и вынул из-за широкого пояса длинный, как чулок, кошель, протянул Лису. - Получай сполна, как договорились. - Купец еще раз оглядел всех троих, спросил: - Где женщина?

- Ее нет и не будет, - хихикнул Лис, тщательно пряча деньги за пазуху, - сбежала еще днем, чтобы поспеть в храм к вечерне.

- Хорошо, - усмехнулся Птолемей и обернулся к моряку: - Ты слышал, Андрей, женщины не будет на корабле, не забудь сразу же порадовать этой вестью своих головорезов. Оставь лук и подай запись.

Моряк опустил лук, принес с плотика тонкую деревянную пластину, на которой были вырезаны слова соглашения. Приняв дощечку из рук телохранителя, Птолемей передал ее Улебу вместе с кинжалом.

- Поставь свое имя при всех, - сказал он, - режь на ощупь в правом углу.

Улеб резко повернулся к Лису и, с трудом сдерживая негодование, спросил по-росски:

- Что это значит, Лис? Снова загадка? Может быть, лучше мне сесть на Жара, Велко - на твою кобылу, а тебя вместе с этими наглецами уложить навеки? Что за награду он дал тебе? С какой стати?

- Все правильно, златоустый, таков был наш уговор с купцом, - заикаясь, пояснил Лис. - То заручная запись. Ты сам согласился мечом сберегать его в пути. За это и выдал он золото. Договор был - платить загодя. Я так рассудил: нам с булгарином оно нужней на чужбине-то, ты же, Твердая Рука, вернешься на родину.

- Я о золоте не слыхал от тебя, - рассерчал на Лиса и Велко, - а коль был у вас такой уговор, сейчас же отдай его Улебу.

- Мне все ясно, - прервал его Улеб, - мудрый Лис прав, как всегда. Ничего мне не нужно, хочу скорее на корабль. - Он высек свое имя на доске, вернул ее невозмутимому Птолемею, обратился к нему по-эллински: - Я Улеб, росс по прозвищу Твердая Рука, готов защищать твою жизнь и товары от разбоя в море до тех пор, пока не высадишь меня далеко от своей страны в месте, которое я укажу тебе. Клянусь, не нарушу запись!

- Хорошо, - сказал достойный купец.

И они ударили по рукам.

Улеб еще раз сердечно распрощался с Велко, Жаром и Лисом, прежде чем ступил на плот, который под тяжестью уже троих, плохо повинуясь веслу в руках Андрея, не скоро доставил его на корабль.

Когда наконец плотик стукнулся о высокий борт судна и все трое вскарабкались на него по узловатой веревке, купец сразу же распорядился зажечь сигнальные огни и поднять парус. Птолемей был не только храбр, но и предусмотрителен, ибо корабль находился за пределами бухты Золотого Рога, выход из которой перегораживался на ночь гигантской цепью.

Парус бессилен в безветрии. Гребцы налегли на весла.

Плыл корабль. В блеклом свете луны вырисовывались зубчатые очертания удалявшихся укреплений византийской столицы. И чудился Улебу топот копыт его огненного Жара, уносящего в седле вольного Велко, и слышался серебристый голосок прелестной смуглянки Кифы, молившей в отчаянии: «Верни-и-ись!..» И виделись юному просторы отцовской земли за печенежской степью.